Под небом Эстреллы. Антар и Малица. Начало пути. Ирина Валерьевна Дынина

прижалась, согревая его жаром своим и любовью материнской.

      Алтау напился ночью той страшной, сына оплакивая. Сибаха бабку серебром осыпала и уста ей запечатать велела, недобрым взглядом со двора широкого провожая.

      Жаль ей было первенца, ребёночка безвинного, но новик нежданный, тоже, чай, не чужой ей по крови. Внук старшой, а что русалка, мать его, так пред Дану все равны, чтобы там на юге далёком не болтали ненавистники.

      Млада, очнувшись, слегка подивилась на дитя урождённое. Но, к мальцу прикипела и защищать готова была ребятёнка от всего мира и от всех бед, на Эстрелле существующих.

      Алтау правды жене так никогда и не открыл, а русалкино проклятье не на нём сказалось, на Маладе.

      Великая ревность обуяла рыбо-деву, раз та прокляла соперницу пригожую и лишила ту радости материнства.

      Прознав про бесплодие Малады, вскорости, поддавшись уговорам матери своей, Сибахи, Алтау взял в дом вторую жену, из местных дев, понорских, двух детей ему родившую.

      Но, не любил её никогда так, как Маладу, хотя и почитал, как супругу и как мать детей своих.

      Дядька Силаст при мальце находился постоянно, пестовал его, а бабка-повитуха, той же осенью, сгорела от горячки, тайну недобрую с собой в могилу унеся.

      Так и рос Алтау до двадцати вёсен. Теперь, согласно обычаю, отправлялся в лес на проживание, сроком на год, долой с глаз Айякиных.

      *

      Думалось Силасту о многом, пока лошадка, медленно перебирая ногами, по дороге тащилась.

      Антар дремал, думам чужим не мешал, путь к заимке и к озеру лесному был не скор, три дня лесом чужим, иные племена скрывающим.

      Ждало там парня жильё обустроенное, торговля налаженная, товаров ворох, да самостоятельность о которой Антар мечтал давно.

      Пара работников в помощь отряженная в хозяйские дела не встревала, выполняя, полученные от купца указания.

      Одного только старый Силаст опасался – озеро, путь водный к реке, да морю не ближнему.

      А ну, как мать-русалка, парня навестить сподобится, на лик его светлый глянуть? Сманить молодца-сокола в море-окиян? Что, тогда? Как быть? Как в глаза ясные Маладе смотреть, безвинные?

      Не ведал Силаст ответа на мысли свои и от того дремать ему не моглось. Чуял старый дядька тень чего-то недоброго, нависшую над всем людом местным, но поделать с тем, не мог он ничего и не волен был в поступках своих.

      Антар же, не ведал ничего ни о матери своей, русале, ни об отцовом молчанье, ни о бабкиной хитрости.

      Всё по воле Дану делалось, по её воле и тайной осталось.

      А то, что парень, сызмальства в воде себя чувствовал, как в доме родном, так то и не диво вовсе. Мать русалка, знать, силу свою передала. От того и сети Антара всегда полны были и не переводилась рыбка сладкая на столе купеческом.

      Одна лишь Айяка зловредная подозревала что-то, со служанкой-кормилицей шепталась по углам тёмным. Всё не так ей в парне казалось – и ликом чужд, ни в мать, ни в отца, ни в соседского молодца, и повадками странен – в воде сидит, как в тереме и живность любая любит его и к нему тянется,