Книга формы и пустоты. Рут Озеки

уже поворачивалась, и тяжелые металлические двери закрывались за ней, а к тому времени, когда она еще раз оглянулась назад через окно из армированного стекла, сына уже не было видно.

      Этот лязг разделивших их дверей, оставивших его внутри, а ее снаружи, был сигналом ее неудачи и поражения. Аннабель долго бродила по коридорам в поисках выхода. В больнице везде были знаки, указующие стрелки, ярко раскрашенные линии на полу, которые вроде бы задавали направление, но в итоге приводили обратно или указывали в никуда. Наконец она выбралась на первый этаж и вышла на тротуар. Шум и суматоха внешнего мира обрушились на нее, как ударная волна, и ей даже пришлось на секунду остановиться, чтобы удержать равновесие. Она перешла улицу к автобусной остановке и, когда подошел автобус, забралась в него и села в конце. На этом же автобусе они утром ехали в больницу, сидя бок о бок. Бенни держал на коленях свою сумку с аккуратно уложенной одеждой. Он настоял на том, что сам соберет себе вещи. Когда Аннабель предложила ему взять с собой какие-нибудь предметы, чтобы чувствовать себя как дома, – фотографию, где они втроем в Диснейленде, или чучело черепахи, которое отец купил ему тогда же во Флориде, Бенни отказался. Он сказал, что это больница – и он не хочет там чувствовать себя как дома. Но потом она заметила, что он положил на стол тетрадку, свою личную ложку и шарик, а позже их там не оказалось – значит, он их все-таки взял. Однако принимавшая их ужасная старшая медсестра забрала ложку и шарик и положила их в пластиковый пакет вместе с ножом. Что она вообразила? Какую опасность представляет ложка? Шарик – ладно, допустим, ребенок может проглотить его и подавиться, но ложка? Неужели она думает, что Бенни может ею выколоть кому-нибудь глаз? Тебе это не понадобится, сообщила ему медсестра, столовые приборы у нас есть. Бенни не протестовал, хотя дома он ел исключительно этой ложкой и даже в школу ее носил. Аннабель подумала, не возразить ли что-нибудь, но они с Бенни о ложке никогда не говорили. Просто она заметила эту его привычку и побоялась поставить сына в неловкое положение. Он, ссутулившись, сидел на больничном стуле, уставившись на свои кроссовки без шнурков, с неудобными ремешками на липучках. Когда медсестра забрала ингалятор от астмы, Аннабель запротестовала:

      – Но ему это нужно!

      – Мы будем держать это в столе у медсестры. Ему нужно будет только попросить.

      Автобус затормозил и принялся, сопя и отдуваясь, совершать свое громоздкое пневматическое коленопреклонение, чтобы принять пассажира-инвалида. Аннабель выглянула в окно и увидела на тротуаре пожилую женщину с коляской, доверху заполненной пластиковыми пакетами для покупок. А утром они с Бенни сидели напротив старика в инвалидной коляске, к ручкам которой были привязаны мусорные мешки, набитые пустыми банками и бутылками. У него была длинная борода с проседью, одного зуба спереди не хватало, а на коленях он держал старый и потрепанный черный кожаный кейс. На шее у старика висела картонная табличка с надписью от руки:

      Случайные

      Проявления

      Доброты

      Инвалид