Вспомни меня 2. Виктория Мальцева

влекущих потенциальные проблемы. Но вот, «Я в этом уверен» как-то разрушило всю картину. В то время я начала уже сомневаться в собственных способностях, и у меня появились мысли вроде «может, дело не в том, что я меньше всех помню, а в том, что я просто-напросто тупее всех остальных, а не умнее, как мне думалось в самом начале?». Моё непонимание разговоров (хоть своих, хоть чужих) и остающиеся не отвеченными вопросы стали хроническими, и мне это уже было привычно, поэтому я быстро забыла нашу очередную ссору и его слова.

      И вот именно сейчас, когда мы оба худые, как скелеты, сидим в его хижине и смотрим друг на друга, в моей памяти вдруг всплывает этот эпизод. И мне приходит в голову, что ключ ко всему мне вручили в самом начале, просто я, недотёпа, сунула его в дальний карман и забыла.

      – Ты помнишь что-нибудь? – спрашиваю его прямо.

      Он отводит глаза и молчит.

      – Ты помнишь, – отвечаю за него.

      В моих словах грусть, потому что… если он помнил, почему не сказал? Больно думать, как много ошибок я могла бы избежать, насколько счастливее была бы в эти месяцы, насколько счастливее был бы он – и я в этом не сомневаюсь, потому что вот уже несколько дней живу с ним в сознании, сплю в его руках, смотрю в его глаза, отвечаю на его поцелуи «Я с краешку».

      – Ты с самого начала всё помнил?

      Мне не хочется быть с ним холодной, да и нет на это права, но по-другому никак не получается.

      – Нет, – сразу отвечает, и я выдыхаю.

      – А когда?

      Он тянет с ответом, долго качает головой, будто сам не верит.

      – Когда ты болела… и совсем мало.

      Я соображаю долго.

      – Когда я болела? Это в самом начале?

      – Сейчас.

      Он поднимает глаза, а я могу смотреть в них вечно. Со всеми остальными иначе: долгие взгляды причиняют мне дискомфорт, я их избегаю, всячески уклоняюсь и строго лимитирую. А вот с ним – совсем другое дело.

      – Почему мне так… уютно с тобой? – неожиданно для себя самой спрашиваю.

      От этого вопроса его лицо становится светлее и мягче, он начинает немного улыбаться.

      – А ты как думаешь?

      – Я думаю, всё дело в том…

      Понятия не имею, в чём. Вернее, уверена, что моя в него влюблённость и это чувство всепоглощающего комфорта, когда он рядом, не связаны. Может, и связаны в том плане, что влюблённость – производное, а не наоборот, но я думаю, что помимо любви есть что-то ещё. Нечто гораздо большее.

      Его лицо из мягкого становится болезненным.

      – Ты даже не представляешь, как сильно меня напугала.

      – Очень хорошо представляю. Я испугалась не меньше, когда все спасались от цунами и бросили тебя…

      – Не все. Ты не бросила.

      Он щурится, хотя солнца в хижине не бывает, и от его улыбки на меня накатывает неудержимое желание поцеловать его в губы, но недавно пережитый разговор с Рэйчел быстро возвращает на землю.

      – Тебе их не жаль? – спрашиваю.

      – Кого?

      – Альфию и ребёнка.

      – Жаль.

      Он отворачивается, выуживает откуда-то яблоко и, сунув его в мои руки, садится