Пустая. Яна Летт

мысль, яркая, невыносимая.

      Я встала на ноги, пошатываясь: все тело затекло. Но время терять было нельзя – и я заковыляла вперед, чувствуя, как по лицу катятся слезы.

      Возвращаться через город я не решилась – огибала его по широкой дуге, по обочинам дорог. Теперь Никто не пришлось бы дважды просить меня избегать людей.

      Я добралась до хижины, когда стемнело. Еще издалека почувствовала запах. Люди были здесь – много людей. Но теперь они ушли, и я вздохнула с облегчением. Никто – хитрый, умный, даже несмотря на свою голову. Он почувствовал приближение людей заранее и успел спрятаться. Он наверняка дуется и от души помучает меня, чтобы доказать свою правоту, – и уж точно не выйдет из своего укрытия сразу.

      Я осторожно обошла хижину, ожидая, что в ноздри ударит волна знакомого запаха и Никто выскочит из-за куста или остатков изгороди, чтобы напугать меня.

      Две новые доски выпали из изгороди и лежали втоптанные в грязь – еще пару недель назад мы с Никто с большим трудом вкопали их поглубже после того, как они рухнули под грузом снега зимой.

      Помедлив, я вошла в хижину. Все в ней было перевернуто вверх дном. Ящик, на котором Никто любил сидеть по вечерам, был разломан на куски. Склянки и мисочки, сброшенные со стола, превратились в груду осколков. Рядом валялись поникшие сухоцветы и затоптанные тряпки. Наши с Никто постели были опрокинуты, а Крылатая книга с ее чудесными рисунками, как и остальные книги, изорвана в клочки. Машинально я подобрала одну страницу. На ней оказалась изображена Ленна, обнимающая старуху. Поверх обеих отпечатался грязный след сапога. Я как можно бережнее вытерла рисунок, сложила страницу вчетверо и, убрав ее в карман, на негнущихся ногах вышла из хижины. Теперь я уловила запах Никто, до сих пор перебиваемый смрадом ярости, и он повел меня в сторону моря.

      Я шла через кусты, не различая дороги, перебиралась через черные валуны, поваленные деревья и горы гниющих водорослей, выброшенных на берег прибоем.

      Неподалеку от дерева, рядом с которым я так любила читать, наткнулась на старый револьвер. От него пахло Никто – еще недавно он сжимал его крепко, вспотев от страха. Я понятия не имела, где он прятал его от меня все это время. В хижине я ни разу не видела оружия.

      Судя по взрытому песку неподалеку, Никто споткнулся об корень и выронил револьвер из рук – а потом, должно быть, слишком торопился вернуться за ним.

      Помедлив, я осторожно подняла револьвер, не зная, куда его лучше засунуть – за пояс или в карман. Мне казалось, он может выстрелить в любой момент. Он сам и мысль о том, чтобы пустить его в ход, пугали меня даже больше, чем подозрение, что преследователи Никто могут быть где-то рядом. И все же разбрасываться оружием не стоило.

      След привел меня к кромке воды – и сначала я испугалась, что Никто могли бросить в воду, но от песка не пахло кровью – зато в воздухе я уловила слабый запах мокрой собачьей шерсти.

      Вот как все было – во всяком случае, мне хотелось верить, что