Кружево дорог. Андрей Драченин

на чувственную дрожь момента, на ликующую вспышку восторга, на трепет нахлынувшего понимания.

      Одно вырывало из объятий этой трясины, то, что Вила умела делать хорошо согласно своей природе. Вила, так уж получилось, была феей. Той, что помогают создавать и поддерживать гармонию этого мира. И она всеми силами создавала и поддерживала, помогала и улучшала, защищала и спасала, лечила и приводила в равновесие. Приходила ко всем, кто в этом нуждался.

      Когда она применяла свои умения, серый мир оставлял ее, не тревожил душу. Но и у фей случается, что накатывает усталость, поток жизненных сил превращается в слабый ручеек и круговерть дел приостанавливает свой ход. В такие моменты серый мир пробирался внутрь вкрадчивыми струйками, холодной патокой. Происходило это все чаще. То ли свои силы на спад шли, то ли его сила росла.

      ***

      День выдался сумасшедший. С утра, не успела Вила потянуться после сна, как в приоткрытое окно ворвалась сторожевая пустельга, зависла посреди комнаты и известила:

      – Мар-р-ра! Мар-р-ра чер-рная! Из Покинутых штолен! Ползет! Чаща жухнет! Зверье гибнет!

      Пришлось, не завтракая, запрыгивать в «полевой» костюм, строить портал к штольням и нырять в него, на ходу надевая сапоги. Затем загонять Черную мару обратно в Покинутые штольни, развеивать её губительные для живого эманации, лечить отравленный лес и его обитателей.

      Следом пошло спасение жителей одного замка, подожженного случайно залетевшим в эти края драконом. Владелец крепости, спесивый барон, без особого уважения относился к жителям Навьей чащи, но что делать? Прочие её обитатели, особенно прислуга и домашняя живность, жили в ладу с древним народом. Ради них Вила без раздумий бросилась в раскаленные не затухающим драконьим пламенем недра.

      В итоге, оградив попавших в огненную ловушку щитом своей силы от давящего со всех сторон жара, она вывела всех через подземных ход, который вырыли по поручению барона еще при строительстве, для возможного бегства при случае. Так что при всей своей спесивости и сам того не полагая, барон послужил доброму делу, за что не был оставлен Вилой в качестве запеченного поросенка в жаровне замка.

      В завершении дня, идя пешком к своей жилищу, так как на магические перемещения уже сил не осталось, Вила увидела безобразную картину: на перепаханной копытами поляне китоврас Дивоки, похотливо хохоча, носился за лесной дриадой. Глаза его были переполненными хмельным безумием. Дриада явно была против этих навязчивых ухаживаний, но Дивоки был достаточно быстр и силен, чтобы не давать ей возможности скрыться. Вила, влив остатки силы в правую руку, встала на пути мчащегося в угаре китовраса. От столкновения её узкой ладошки и широкой, заросшей темным волосом, груди китовраса, тот упал на колени передних ног, осаженный на полном скаку. Свесил голову, ошалело помотал буйными кудрями, тяжело поднялся и побрел прочь, по лошадиному всхрапывая, поводя боками и пошатываясь. Дриада, благодарно улыбнулась, помогла окончательно обессилевшей Виле доплестись под крону