Кружево дорог. Андрей Драченин

если увидеть такое, можно понять, если хватит духу себе в этом признаться, своё малодушие и трусость. Как жить с этим тому, кто убедил себя в своей мощи и превосходстве над другими, наступив на слабого?

      Всё это, обрушившись на Неро выбивающей дух волной, ворвалось в каскад пещер его памяти и сознания, наполнило их очищающим потоком и схлынуло, унося всю едкую мерзость, что отравляла его душу. Он почувствовал небывалую легкость и открытость миру вокруг, суть его вибрировала и восторженно вопила от ликующего ощущения жизни.

      ***

      Он открыл глаза: доспех роговых пластин исчез, растворился, истаял. Тело стало на вид и по ощущениям легким и гибким. Его покрывала практически гладкая шкура с легким рисунком мелкой, еле различимой чешуи. Вместе с тем, с потерей брони он не почувствовал себя слабым. Наоборот: его наполняла бурлящая энергия и спокойная уверенность. Тем более, что острота зубов и крепкость когтей остались с ним.

      Неро оглянулся и обнаружил, что не один на поляне. Со всех сторон угрюмо теснились «сородичи». Самый крупный из них уже направлялся прямиком к Неро, угрожающе сопя и сотрясая землю каждым шагом массивного тела: выскочка опять напрашивался на урок, и он готов был его преподать. Без лишних разговоров, начиная с самого главного: поломать и унизить. Потом уже можно и поболтать со скулящим в грязи недомерком.

      За пять-шесть шагов здоровяк сокрушительно рванул, метя саблями когтей в, казалось бы, гладкий и незащищенный бок Неро: как раз напротив сердца. Возможно, желание поучить переросло в нечто другое. Неро, гибко изогнувшись, почти ушел от удара. Почти: всё же сказался опыт «учителя». Ударили жесткие когти в грудь – соскользнули, даже царапины не осталось: не так уж нежна оказалась новая шкура.

      На подаренном общим озарением наитии, Неро, словно много раз уже так делал, схватил посунувшегося по инерции противника крепкой хваткой зубов за загривок и, вложив в общее движение мощный толчок лап, хвоста и могучий удар крыльями, швырнул его всем телом в толпу прочих. Здоровяк, прокатившись кубарем, вломился в заросли и остался лежать, оглушено всхрапывая. Неро издал яростный рык, поведя оскаленной пастью по кругу. Этот, звенящий торжествующей силою звук, словно объявлял его хозяином самого себя, утверждал его право быть собой, самому выбирать свой путь.

      Сжавшийся круг «сородичей» с настороженным испугом раздался. Кто-то посчитал благоразумным отступить в тень древесных исполинов. Впереди, почти не сдвинувшись, остались те, кто, как и Неро прежде, волочил свои сложенные, уделанные грязью крылья – с позором, но всё же волочил.

      – Народ сильных?!.. – вскричал Неро, поведя горящим яростью схватки взглядом и, спустя краткую паузу, уже остывая, – вспомните, кто вы! И зачем вы здесь!

      А затем, сильно и резко взмахнув крыльями, Неро прянул в небо к своим. И небо приняло его, наполнило собой, вечным простором. Он вплёл своё движение в общий танец-полет. Вся суть чуяла – в нём есть для него место, его здесь ждут. Он впервые ощутил,