Нас услышит море. Чармили Энн Белл

не передать словами ту муку бессонницы, выкручивающей нутро души. И даже не Эдди в этом виноват. Он поверил своему сердцу и бросился спасать то почти неуловимое, сгинувшее в обмане и урагане выдуманных обличий что-то важное, оставшееся между нами. Оставшееся от когда-то значимого и бесценного мы. Я не смела ни в чём его винить, зная, что он раздавит себя чувством вины и без моих бессмысленных подсказок. О, Эдди…

      Ступень за ступенью. Шаг за шагом. Всё дальше от кричащего разума, всё дальше от обязательств, долга, обещаний. Всё глубже во мрак ушедших лет в поисках единственного тёплого света, что будто и не угас вовсе…

      Я тихонько подошла к квартире Эдди, замерла на мгновение и затем почти лишилась чувств, ударив лбом холодную дверь, с трудом поднимая руку, чтобы надавить на звонок. Последний шанс сбежать, замуровать себя в клетке приличий и всего, что можно назвать разумным, правильным. Последний шанс отказаться от Эдди раз и навсегда.

      Но я, зарыдав, вдавила ладонь в пластмассовую кнопку, с замиранием дыхания услышала треск звонка и торопливые шаги.

      Открылась дверь – и я упала в объятия человека, которого невозможно разлюбить, невозможно ненавидеть, презирать, осыпать градом обвинений! Злиться, молчать о чём-то главном, зарываться в обиды – да. Но ненавидеть?

      Прижимаясь в каком-то нелепом страхе к его груди, я задыхалась от слёз, цепенела от ужаса – я могла только любить Эдди, до дрожи, до беспамятства, до смерти любить!

      – Тейлор, – шептал Эдди, захлопнул дверь и, обхватив руками мою спину, помог присесть на стул возле пустой вешалки. Я чувствовала немыслимое бессилие, глотая слёзы, смешанные с каплями дождя, стекавшими по разгорячённому лицу, – боже, ты же вся промокла! С твоей ненавистью к зонтам нужно срочно что-то делать! – Эдди осторожно стянул с меня куртку, повесил её на крючок и встал передо мной на колени, развязывал грязные шнурки моих старых ботинок. Я и собралась было возражать, сопротивляться, но лишь молча всхлипывала, глядя, как его пальцы ловко справляются с тугими узлами. Руки с изумительной аккуратностью, нежностью, снимают ботинки, а затем мягко касаются тёмной ткани мокрых джинсов, облепивших мои дрожащие от напряжения ноги. – Я хотел, чтобы ты пришла, а не бегала наперегонки с дождём.

      – Я думала, дождь отрезвит голову, отговорит от глупой затеи.

      – Но ты здесь, Тейлор, – Эдди ухватил мою руку за запястье, крепко прижал ладонь к горячим губам. Этот крепкий поцелуй сравним с нежностью согревающего весеннего солнца. – Я так долго ждал тебя.

      – Сейчас же всего десять, – изобразив недоумение, подметила я.

      – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – Эдди взглянул с тенью испуга, невыносимой мольбой, которую я не желала разгадывать, чтобы не подкреплять безумство, разрывающее сердце. – Мы ещё можем…

      – Нет, Эдди, мы ничего не можем, – выдохнула я против воли, – я пришла не толкать тебя к измене Лоретте и не предавать чувства Уилла. – Мне до последнего хотелось притворяться,