Нас услышит море. Чармили Энн Белл

волна, и шторм вращает в вихре, с которым бессмысленно бороться. Дыхание сбилось, голову ломило от неистовой бури пылающих чувств. Я целиком оказалась скована цепью растревоженной страсти.

      Он целовал, прикусывал мои губы с невыразимой жадностью, а я сжимала его напряжённые плечи, то ли отталкивая, то ли обнимая и призывая продолжать.

      – Эдди… – прошептала я, не узнавая звучания голоса, искажённого надрывом души, откликом возбуждённого тела на непозволительную выходку. Воспламенилось желание с горьким привкусом предательства. Мысли спутались подобно тысячам нитей. – И что теперь, станем лгать, будто давно мечтали об этом?

      – А разве не так? – Эдди разжал пальцы, бережно обхватил мой затылок и говорил судорожно и тихо. Я чувствовала, как дрожали его сильные нежные руки. – Эта глупая, затянувшаяся игра в ледяную королеву измотала меня, Тейлор… Пустые взгляды, фальшивые улыбки и сплошная ложь. Что с нами случилось? – Эдди настойчиво заглянул мне в глаза, надеясь отыскать в них отражение истины, всего, что я прятала за каменной невозмутимостью: – Тейлор, я никогда не желал тебе зла. Я любил тебя.

      – Знаю, – выдохнула я, а пьянящее чувство заискрило в бунтующем сердце, и я потеряла контроль над собственным телом. Некая неведомая, неподвластная сила толкнула меня в одновременно жестокие, невыносимые, но до безумия необходимые объятия Эдди.

      – И я люблю тебя, Тейлор, – несмелый шёпот словно проникал в кровь струящимся огнём.

      «Я всегда любила тебя!» – вырывался наружу отчаянный крик, разрезая горло.

      – Ты женат, Эдди, а я почти замужем. Время наших признаний прошло.

      – Помнишь, я первый раз сделал Ханне предложение, а она ответила «нет», – Эдди не обратил внимания на разумное замечание, – и я пришёл к тебе…

      – Отлично помню! И я приняла самое правильное решение – выгнала прочь к женщине, подарившей тебе большее счастье!

      – Если я безумно счастлив, то какого тогда чёрта я делаю здесь? – Эдди вновь прижался к моим губам, вложив в обжигающий поцелуй всю силу бессмысленного раскаяния и пламя откровения.

      – Поддаёшься мимолётной слабости, – я позволила себе ещё раз вкусить, украсть незабываемую сладость этих жарких губ. – Вместе со мной, – я улыбнулась, и мне впервые на миг стало легче дышать, потому что робкая улыбка не отзывалась болью в надорванной душе. – А теперь уходи, умоляю, уходи. Уилл может нас увидеть.

      Я вздрогнула, услышав приближающиеся шаги.

      – Завтра после девяти вечера я буду ждать тебя, – сказал Эдди, спустился по ступенькам в тень тревожного вечера. Затем обернулся, а взгляд его хитро светился. – И тебе известно, по какому адресу.

      – Я не приду, Эдди.

      В груди нестерпимо заныло.

      – А вы тут секретничаете? – чуть не ударив меня дверью, весело спросил Уилл. – Уже уходишь? Я думал, мы успеем выпить, – он глянул на дорогу и заметил пустой автомобиль, – хотя бы чай.

      – Боюсь, мне пора.