Маринкина башня. Мира Форст

Агнеше показалось уместнее представиться польской фамилией своей матери, чем русской отцовской.

      Стоило ей назваться Джевицкой, как от группы, составляющей свиту пана Юрия, вперед выступил один из дворян.

      Черный, словно ворон, – мысленно охарактеризовала мужчину Агнеша. Такими черными казались его глаза и длинные волосы, завязанные в хвост. Одежда поляка также отличалась темным цветом, без каких-либо украшений и изысков. Все это выделяло его среди остальных мужчин в зале, коротко-стриженных, наряженных в яркие кафтаны и шляпы с перьями.

      – Сколько тебе лет? – неожиданно зло спросил он.

      – Двадцать один, – с вызовом посмотрела она на обозленного поляка.

      Агнеша, несмотря на внешнюю мягкость, умела за себя постоять, и сейчас не собиралась позволять этому Ворону обижать себя.

      Тот собрался сказать что-то еще, но пан Юрий остановил его.

      – Януш, остынь. Даже, если она та самая девочка, не ей стоит мстить.

      Выходит, фамилия Джевицких тут известна и как-то связана с ненавистью этого Ворона, – неслось в голове Агнеши. Надо бы порасспросить маму. Та говорила, что родни у нее нет, но возможно она что-то знает из истории своего рода.

      – Ты очень похожа на Божену, – сказала пани Ядвига.

      – Вы знали мою маму? – не подумав, ляпнула Агнеша.

      – Знали. Мы приезжали в Джевицы зимой. Тогда еще здравствовал король Стефан Баторий, а наши старшие сыновья были совсем крохами, – немного печально улыбнулась пани Ядвига.

      А Агнеша обратила внимание, что женщина совсем не старая и, хотя фигура ее расплылась, лицом она очень хороша, особенно вот с такой печальной улыбкой. Была бы Агнеша художником, обязательно запечатлела бы ее облик на полотне.

      – Тогда-то твои родители и познакомились. Ведь Вацлав состоял в свите моего мужа и прибыл вместе с нами.

      – Вацлав? Но моего отца зовут Матвей.

      Русское имя по-польски звучало, как Mateusz, и Мнишеки по-своему расценили реплику Агнеши.

      – Мацей Джевицкий приходился тебе дедом. Они с женой выдали тебя за свою дочь, чтобы скрыть ото всех, что твоей матерью на самом деле является Божена, – сообщил пан Юрий.

      – Нам историю твоего рождения и того, что в Джевицком замке в ту страшную ночь произошло, архиепископ Станислав Карнковский рассказал, – добавила Ядвига. – Он единственный в той резне живым остался. Шведы пощадили его, видимо из уважения к церковному сану. Но все думали, что девочка тоже погибла. Ведь на пепелище нашли детские останки.

      – В замке мог быть еще чей-нибудь ребенок, о котором архиепископ не знал. Он и погиб, – предположил пан Юрий. – Как же ты выжила?

      – Не знаю, – честно ответила Агнеша.

      – А где жила все это время?

      – В Варшаве. Наверное. Или в Кракове.

      Агнешка несколько раз бывала в Польше с мамой и более-менее представляла, где тут что находится. Но сейчас-то она в Речи Посполитой, могло все и по-другому быть.

      – Ты что, провалами в памяти страдаешь? – ехидно спросила ее рыжеволосая Софья.

      – Страдаю, – обрадовалась подсказке Агнеша.

      – Папочка, пусть