Инквизитор. Божьим промыслом. Борис Конофальский

идём за кольями? – уточнил Ридберг.

      – За кольями, за кольями, – обещал ему майор.

      Глава 8

      Кажется, дождь поутих, но стало ещё холоднее. Ветер дул просто ледяной.

      – Лужи, сдаётся, замерзают, – заметил Рене.

      Так и было, под копытами коней хрустел ледок. Волков приметил это, как только спустился с холма.

      – И чёрт с ними, пусть леденеют, – сказал Роха, чуть покашляв, и развил свою мысль: – лишь бы вода с неба не лилась, а то моим парням и пострелять не удастся.

      Едва офицеры спустились с холма, как, казалось, где-то далеко ударил колокол.

      – Утренняя служба, – констатировал Рене.

      Так и было, поп звал людей в церковь, а значит, ночь прошла, и до рассвета осталось около часа.

      Генерал раздражён, и это не от боли в ноге. Он поворачивается к майору Дорфусу и говорит, едва маскируя своё раздражение:

      – Майор, прошу вас, езжайте к артиллеристам, я очень надеюсь, что до рассвета орудия будут на позициях.

      – Да, господин генерал, – отвечает Дорфус и второй раз за ночь едет в деревню подгонять вспыльчивого Пруффа.

      Зато у полковника Брюнхвальда всё в порядке, костры горят, за ними уже растянулись в плотные линии солдаты.

      Полковник встречает генерала.

      – Я думаю Циммера поставить седьмым рядом, как вы считаете, господин генерал?

      – Нужно подождать, пока рассветёт хоть немного, – отвечает Волков, – пока ничего не видно. А кто справа от нас?

      – Приезжал полковник Каленберг. Вон их костры, – Брюнхвальд указывает рукой на горящие справа огни.

      – Каленберга я знаю, – вспоминает генерал, – кажется, это неплохой солдат, но костры далеко. Между нашей и центральной баталией такой большой зазор?

      – Мне и самому это не нравится, – замечает полковник. – Но пока не рассветет, ещё ничего не ясно. Тем не менее я подумал, что нам лучше левым флангом стоять поближе к реке, ведь у нас нет кавалерии.

      – Вы правильно подумали, Карл, – отвечает генерал.

      Солдаты, когда они проезжают мимо костров, их замечают. Кто-то кричит такое привычное:

      – Эшбахт!

      Это кто-то из стариков из рот капитана Лаубе, что стоят не в общей баталии, а чуть особняком.

      Тут же кто-то из охраны штандарта, что едет за Франком, поддерживает клич:

      – Эшбахт!

      И ещё кто-то кричит, и ещё… И вот уже из рядов самой баталии понёсся в холодную ночь этот знакомый ему клич:

      – Эшбахт! Эшбахт! Эшбахт!

      Даже Хенрик не удержался и заорал что было сил:

      – Эшбахт!

      Вслед за криками одна за другой зазвенели трубы: они играют сигнал «ко знамени». Это в честь него. Теперь все, кто был рядом, кто слышал сигнал, знают, что нужно смотреть на главный штандарт, который держит рослый и видный прапорщик Франк, что едет сразу за генералом на большом коне.

      Тем, кто видит его в свете костров, генерал машет рукой. И едет дальше вдоль строя солдат, в темноту. И только после того, как он выехал из света, крики начинают смолкать.

      – Хорошо, –