Крематорий имени Жанны д’Арк, или Что-нибудь да будет. Вадим Панджариди

выписывал.

      – Полез под кро-вать за проте-зом, а там писариш-ка штабно-о-о-ой, болит мой осколок желе-зный и давит пузырь мочево-о-о-ой! – подколол друга Иван.

      – Помню, зампотех у нас в полку был, начальник мой. Капитан Климко. Хохол. Я за него домашние задания делал, – продолжал Колесов.

      – Не понял – какие задания?

      – Он в академии бронетанковых войск заочно учился. Работы всякие ему задавали. Ему некогда было, а я – после вуза. Он мне и поручал. Знаешь, как он инструктировал водителей машин перед тем, как выпустить их из парка? Я уссался.

      – Откуда? Ну?

      – Водку не пить, блядей не возить, руль никому не передавать, на мосту не останавливаться, на переездах не переключаться. Понял? Распишись. Вот здесь. Вперед! Свободен, – отчеканил, как по писаному, Дмитрий. – А ты сам-то служил?

      – Обижаешь. Рядовой ракетных войск. Чистые погоны – чистая совесть. А сейчас на случай войны полковником буду согласно боевому расписанию. Сам видел.

      – А я себе звание сам присвоил.

      – Это как? – не понял Дементьев.

      – Обыкновенно. Я же штабной. Взял список из приказа, допечатал себя – и все дела. А писарь из строевой части в военный билет все записал, поставил печать и за начальника штаба расписался. У нас так все писарюги делали перед дембелем.

      – Ну ты даешь! Господи! Кругом одно жулье, куда ни глянь! Ладно, проехали. Вот ты че носишь? – спросил Дементьев Колесова, переменив тему. – На ногах что у тебя?

      – «Цебо». Чехословакия, – задрал ногу зам, демонстрируя красивый импортный башмак. – Двадцать восемь рэ по госцене. А ты?

      – «Саламандра», – ответил тот, возложив ногу на стол. – Брат двоюродный из ГДР привез. Износу нет. А нашу обувь одни колхозаны носят. Еще по одной?

      – Давай. Это ж никогда не помешает.

      – Как скажешь.

      – А чего наши башмаки не носишь? Тебе положено, ты же директор! Лицо фабрики!

      – Я что? Больной, что ли? Так вот. Мы тем временем, ну, пока будем акционироваться, то да се, переориентируемся на свободный рынок, – сказал Иван, смачно поедая еще одну конфетку московской фабрики «Рот Фронт» после очередной выпитой порции.

      – Рынок – это место, где все воруют и наебывают друг друга?

      – А базар – это место, где все базарят и ни хера не делают. Так что не базарь, не отвлекайся и слушай, – директор вдруг стал не по ситуации серьезным. – И дело само пойдет. Здесь не надо ничего придумывать, все уже придумано до нас. Надо только лишь умело воспользоваться тем богатым опытом, что накопило человечество в этой области. И наша задача – не опоздать. Вот за это мы и выпьем еще раз. И не раз. Почему буржуям можно ходить в красивой обуви, а нам нельзя? Есть такая профессия – родину защищать. А еще есть – народ кормить и народ обувать.

      – Смотри, чтобы нас кто-нибудь не «обул».

      – Надо знать, что народу нужно.

      – А ты знаешь, что надо народу? По квартирам ходил?

      – Насрать. Я ни хрена никого не боюсь. Почему в Швеции, в капиталистической