Крематорий имени Жанны д’Арк, или Что-нибудь да будет. Вадим Панджариди

замажут, тут подлатают, там крышу перекроют, а где и стену укрепят.

      Особого упоминания заслуживал туалет. Он хоть и находился в господском доме, но напоминал деревенский сортир на два очка, и об удобстве отправлять естественные надобности здесь слыхом не слыхивали. Это наводило на мысль, что вряд ли прежние господа пользовались бы его услугами.

      Поэтому многие брезгливые дамы бегали в один из ближайших цехов, но и там хрен был не слаще редьки: желто-коричневые унитазы, вмурованные намертво в цементный пол, стояли в ряд без перегородок, как в казарме штрафного батальона в прифронтовой полосе. И над всем этим витал незабываемый запах свежей хлорки, смешанный с чудным ароматом послеобеденной мочи.

      Все шито-крыто

      Начало горбачевской перестройки ознаменовалось тем, что на многих предприятиях руководство вдруг не стали назначать сверху, как было в застойное время, а избирали всеобщим голосованием трудовых коллективов, то есть как бы снизу. Причем, руководитель мог избираться не только из своих работников, но и из халявных соискателей заветного кресла со стороны. Так случилось и здесь.

      Идя в ногу со смутным и непонятным временем, руководство фабричонки, следуя моде, решило поучаствовать в подобном начинании. С одобрения городских и районных партийных органов обратилось в соответствующую организацию, та выбрала несколько более-менее подходящих кандидатов из числа молодых людей, пожелавших сделать себе быструю карьеру. Это примерно то же самое, что ловить поздней весной рыбу в мутной воде. Но ведь недаром итальянское слово «Модена» происходит от слова «мода».

      Их было трое. Трое молодых кандидатов на пост директора, прошедших во второй, окончательный, тур. Один соискатель окончил местный политех по строительной специальности «Канализация и водоснабжение». Другой оказался разработчиком аппаратуры дальней связи, выпускником престижного баумановского училища в Москве, оказавшимся в Демидове по распределению. А выбрали в конечном итоге третьего.

      Так, вместо пожилого директора с характерной обувной фамилией Сапожников в «Модене» появился молодой парень с простым русским лицом и таким же простым русским именем – Иван Васильевич Дементьев, шустрый не по возрасту и смышленый не по образованию, об обувном производстве не имевший абсолютно никакого понятия и представления.

      Ему не было еще и тридцати. Был этот смышленый паренек простым инженером-литейщиком, прозябавшим на станкостроительном заводе сменным мастером в горячем цеху, которого из начальства все, кому не лень, имели и в хвост, и в гриву, причем каждую смену. От подруги-однокашницы, работавшей в областном центре научно-технической информации, случайно узнал, что объявили такой конкурс.

      – Попробуй, – сказала она ему, – хуже не будет. Если не выиграешь, то хотя бы опыта наберешься. В жизни пригодится.

      Как в воду глядела. Что он плел на собрании перед работниками фабрики, приводить