Четыре Евы. Связь поколений. Веера Хелена Рейникайнен

тоже нравится этот красивый мой мальчик (я считала, что этот мальчик теперь только мой). Во мне жило неприятное чувство злости и обиды, когда он начинал общаться с другими девчонками. «Почему он так со мной поступает?» – думала я. С одной стороны, я видела и чувствовала, что я ему нравлюсь, и что он именно со мной хочет дружить, со мной хочет на лестничной площадке целоваться, но с другой стороны, я видела, что он почему-то иногда совсем чужой. Это меня расстраивало, и в такие моменты я хотела быстрее уехать домой, чтобы показать ему, что он меня потерял навсегда и больше уже никогда меня не увидит. Иногда мне хотелось взять его с собой, чтобы он жил у нас, чтобы он остался у нас навсегда, чтобы он был моим мальчиком навсегда. А иногда меня так перехлёстывало чувство ревности, что я хотела уехать незамедлительно, чтобы показать ему, кто я, чтобы дать ему почувствовать, что такое страдание и что такое потеря подруги.

      Время шло, моя рука после операции уже заживала, я уговорила маму, чтобы мне не делали больше других операций, и мама убедила врачей, что пока больше никаких операций делать не надо. Подходило время моей выписки, мне было очень грустно оттого, что я уезжаю и больше не увижу никогда свою первую любовь – этого моего мальчика. С другой стороны, мне было почему-то радостно осознавать, что теперь он будет скучать по мне, что теперь он почувствует то, что иногда чувствовала я, когда видела, что он не хочет играть со мной. Пусть теперь играет со своим закадычным другом и с этими глупыми девчонками!

      Наконец день выписки настал, и я увидела, какие грустные глаза были у него в этот день. Я поняла тогда, что он не хотел меня потерять, он хотел, чтобы я там осталась, чтобы мы опять сходили на служебную лестницу и там поцеловались. Но за мной приехали родители и увезли меня домой. Так наши пути с ним разошлись, но память об этом мальчике и память о первом поцелуе остались на всю жизнь.

      О том времени осталось в памяти надолго и ощущение моего страшного предательства самого лучшего друга Иисуса. Я понимала, что променяла своего друга Иисуса на мальчика, который в тот момент мне нравился больше. Я даже перестала тогда разговаривать и общаться с Иисусом, перестала слушать его голос, а ведь знала, что именно он мне шептал: «Этого нельзя делать, потому что ты для этого ещё маленькая. Запомни, когда дети делают что-то втайне, то они прекрасно понимают, что взрослые эти их поступки не одобрят».

      Мы ехали домой, и я понимала, что тайн у меня теперь в два раза больше, и эти мои тайны я не могу открыть ни маме, ни папе, никому, но я также знала, что мне их не скрыть от своего друга Иисуса, он всё знает и всё видит. Когда я приехала домой, то опять решила не признаваться в своей лжи. «Ну, раз у меня уже две тайны, и во второй тайне я не смогу признаться никогда и никому, то пусть и первая тайна останется со мной», – рассуждала я тогда.

      Из-за того, что я много месяцев болела и не ходила в школу, родители решили оставить меня во втором классе на второй год. Это был 1974 год. Мне и самой не хотелось идти в школу в свой старый класс, я думала, что мои