Записки почтальона. Филипп Горбунов

Называл меня почему-то «капитан».

      Игорёк был общителен и дружелюбен; любил выпить и поболтать о всякой ерунде; по бабам не бегал, блюл себя, копил деньги и не от какой работы (кроме основной) не отказывался – и шарашил где-то, и в охране подрабатывал, и в массовке на «Ленфильме» фигурировал; на все руки от скуки, как говорится. Ради интереса перепробовал многое, даже, не то с перепоя, не то с похмелья, в «Едро» вступил. Помню, как он баллотировался в местные депутаты и горячо агитировал за себя, любимого. Но ни чарующая трескотня, ни залихватский чуб, ни открытое простое лицо Игорька, улыбавшееся почтарям с самопальных плакатов, не помогли нашему весельчаку пройти во власть… А он и не думал унывать!.. Казалось бы, подобная активность должна была приветствоваться, но беда в том, что всё это Игорёк делал в рабочее время, а на почтамте появлялся лишь в день получки и аванса. И так – годами. Деньги получит, схохмит, визитками намусорит и сгинет. «Масса дел, капитан! Убегаю! Бывай!» – бросал Игорёк и исчезал. На почтамте, тем не менее, наш «многостаночник» числился больше двадцати лет и даже умудрился получить от государства квартиру!.. А уходил со скандалом, задрав нос – дескать, не оценили. Мы встретились через месяц, в кафе «Лаванда». «В сериал позвали, – гордо сообщил он, потягивая пиво. – Слышал, нового „Шерлока Холмса” снимают?.. У меня там роль будет небольшая!.. Вот так, капитан!» И зарделся, как школьник. Через год после своего увольнения я столкнулся с ним на углу Гороховой и Садовой. Он снова раздавал какие-то проспектики. Увидев меня, засиял, как пятак, замахал руками.

      – Знаешь, в скольких фильмах я за последние пару лет снялся? – хитро прищурился Игорёк.

      – Даже предположить боюсь…

      – В восьмидесяти семи!

      – Ого! И всё, наверно, главные роли? – подыграл я.

      – Пока эпизоды, – вздохнул скромный «артист», потом помолчал и добавил: – Зато какие!..

      (Через несколько лет Игорька не станет. Он тихо умрёт под Новый год, в своей холостяцкой полупустой квартирке от Министерства Связи. Сердце остановится. Друзья и коллеги узнают не сразу, а я узнаю о его уходе только через полгода, весной).

      Многое нам, разгильдяям, прощалось – лишь бы с почтамта не уходили. А текучка всё равно была – не ценил народ руководство!.. Начальство сидело где-то высоко; мы помнили о его существовании; оно иногда вспоминало о нашем; мы тщетно пытались представить, как выглядит начальник Главка; Главк делал вид, что платит нам зарплату, а мы, в свою очередь, сидели на хозрасчёте и делали вид, что работаем. Короче, как при «совке». Мы не касались «верхов», «верхи» не трогали нас! А по первому этажу слонялись не опохмелившиеся грузчики и… кошки! Да-да, не удивляйтесь, кошки давно и уверенно царствуют на почтамте. Они знают, что нужны сортировщикам, на складах и в архивах. Их ценят за борьбу с грызунами и самодостаточность, хотя и недолюбливают за специфический запах.

      Долгое время коты были на особом положении. Им всё прощалось, и сердобольные тётки из соседних отделов несли им снедь,