Записки почтальона. Филипп Горбунов

и журчание СМИ, операционный зал Главпочтамта торжественно открыли. Почтеннейшая публика была в неописуемом восторге. Почтамт был воссоздан по чертежам и фотографиям начала прошлого века; всё сверкало, как зарница, и глаз радовался, и обыватель рыдал от счастья.

      Отовсюду слышались крики «Браво!». Той же весной наш отдел перебросили обратно в лоно родного почтамта (До сей поры ваш покорный слуга ютился на кособоком стульчике, в жалкой каморке на Конногвардейском бульваре, среди кип пожелтевших бумаг и забитых всяким хламом коробок). Теперь же всё менялось на глазах: нам выделили светлицу на третьем этаже; у меня появился свой столик и повысилась самооценка! Но пиршество духа длилось, увы, недолго. А дело вот в чём. Главпочтамт, как я уже говорил, пережил пять реконструкций и через все прошёл с честью и без последствий. Но последний ремонт делали гости из Средней Азии, где преимущественно жарко, и среднегодовая норма осадков ничтожно мала. Ребята, видимо, не учли нюансов нашего климата, забыв про такую «мелочь», как система водоотведения, что была разработана ещё при «проклятом» царизме.

      Гастарбайтеры просто снесли её к чертям и укатили домой! Но Питер не Душанбе – здесь иногда случаются дожди… И вот как-то по осени нас начало заливать… Почтамтские молили бога, лишь бы не протекло в главный зал, где иностранцы, журналисты и клиенты. Но, видимо, молили не слишком усердно – подлые потоки мутной влаги бесстыдно скатывались по стенам, грозя начальству скандалом, неминуемым потопом и новыми убытками.

      Посыпалась штукатурка; закапало в операционном зале. Все этажи – с четвёртого по первый – были капитально залиты! На битву со стихией были брошены лучшие силы нашего департамента в виде… ударных бригад уборщиц с вёдрами. Вся служебная лестница была заставлена сосудами различных объёмов; весь внутренний балкон второго этажа, где линолеум пошёл амурскими волнами, завалили сырыми тряпками, а по первому этажу то и дело носились тётки с баклашками. Ещё недавно блиставший великолепием почтамт стремительно шёл ко дну, постепенно обнажая свою неприглядную сущность!..

      Но вёдра с тряпками сделали своё дело, и контора была спасена! Потом снова начали красить и наводить лоск. Управились за несколько месяцев. Теперь по крайней мере штукатурка на голову не падает… Хотя поведать мне хотелось не об этом. Это была лирика. Забудьте! Я же собирался вам, нехристи, доказать, в какой славной организации мне довелось поработать, как богата и интересна её история, как необходим городу труд почты, как мудры и проницательны её руководители, вовремя догадавшиеся подставить вёдра под прохудившейся крышей! Как тяжек их путь и как велик их незаметный подвиг! Я жаждал написать пламенный панегирик в адрес руководства, и я сделаю это! А крыша… Что крыша? Пустяк! Залатал и в кабак. Всего и делов-то! А начальство неустанно о судьбах родины печётся! «Утром мажет бутерброд – сразу мысль: а как народ?..» Тяжело ему без поддержки! Вот я и поддержу! А вы, насмешники, слушайте да на ус мотайте! Итак…

      О