Записки почтальона. Филипп Горбунов

Пётр копит деньги. А ты что сделал для родины?» И становилось совестно, потому что я ни черта для родины не сделал – в армии не служил, в тюрьме не сидел. А Пётр был окрылён петровскими замыслами. Наш лимитчик отправился на заработки, позабыв в порыве энтузиазма про анкету… Информацию о судимости Пётр застенчиво опускал, но кадровики не зря ели свой хлеб и как-то раскапывали все самые тёмные закоулки биографии незадачливого соискателя, всюду указывая ему на дверь. Так было три раза. А на четвёртый Пётр оказался в шарашке, бодро клепавшей регистрацию для азиатов и прочей рабсилы из стран ближнего зарубежья. Фирмачи сидели в заплёванной подворотне на 3-ей Советской, не имели вывески и, естественно, бодро клали на всякого рода анкеты. Пётру это подходило. Скиталец воспрянул духом. Он радостно восклицал: «В Мурманске я за двести „рэ” полдня рыл траншею по пояс в дерьме, а здесь за те же бабки просто листовки у метро раздаю! Да тут деньги под ногами валяются! Это ж просто клондайк какой-то!»

      По ночам Пётр подрабатывал сторожем на автостоянке в районе Гражданки. Жил там же, в кособокой сторожке с буржуйкой времён ВОВ и маленьким переносным чёрно-белым телевизором марки «Юность-306Д». Питался бомж-пакетами. Не пил. Курил самосад. На всём экономил. Наши ставили его друг дружке в пример. Утром Пётр ехал в центр сшибать деньгу, соря листовками и калымя там и тут. В процессе заигрывал с барышнями. «Ходок», – думал я, когда Пётр в очередной раз пытался подкатывать к пробегающей мимо крашеной блондинке на тонких каблучках. Будучи по природе своей авантюристом, наш Дон Хуан давно смекнул, что раз в Питере столько хорошеньких дам, то почему бы, хотя бы отчасти, ни устранить сие досадное упущение, женившись на одной из них, например, на богатенькой вдовушке, которая, естественно, почтёт за великое счастье выйти замуж не хрен знает за кого, а за целого Петра, приехавшего не из опостылевшего всем Монте-Карло, а из стольного града Мурманска!.. Гонору у Петра было на десятерых. Он почему-то считал, что весь мир у него в долгу, и самые красивые девушки планеты должны, визжа от восторга, срывать с себя одежды и биться в экстазе при одном упоминании его имени. Славный малый!.. Шли недели. Пётр вкалывал, копил потихоньку деньгу и накопил бы, наверное, даже на цветной телевизор «Электрон», если бы не подвела лимитчика нездоровая тяга к слабому полу!.. А дело было так. В ночь, когда Пётр должен был выходить на дежурство, он попросил сменщика подменить его, а сам зачем-то попёрся в местный ДК на вечер посиделок для тех, кому за тридцать. Видимо, решил, так сказать, развеяться. Подкрутил усы, отскоблил клей со старого пиджака, протёр паклей штиблеты и пошёл разбивать сердца. В ДК он познакомился с двумя приятными на вид женщинами бальзаковского возраста. Разговорились. Пётр включил джентльмена, начал ухаживать. Дамы предложили выпить за встречу. Дальше – тишина… Общественный туалет… Какие-то кусты… Лужи… Блевота… Помойка… Мрак… Очухался горе-ловелас с выпотрошенными карманами на пустыре. Рвало. Голова гудела, как старый трансформатор.