Сумасшедшая одержимость. Даниэль Лори

глаза и отвернулась к окну.

      – Сегодня, видимо, был какой-то праздник, – протянул он.

      – Нет.

      – Нет? У тебя всегда с собой столько порошка в обычные дни?

      Я пожала плечами.

      – Может быть.

      – И чем ты за него платишь?

      – Деньгами.

      Я надула пузырь.

      Лопнула его.

      Аллистер сжал челюсти, и я почувствовала удовлетворение.

      – Поэтому ты вышла за него замуж? – Он посмотрел на меня. – Ради денег?

      Грудь распирало от злости, но я не удостоила его ответом. Стоило ему задать следующий вопрос, как я не выдержала.

      – Ты хотя бы верна ему, охотница?

      «Охотница? В смысле, за деньгами?»

      – Да как будто у меня был выбор! Vaffanculo a chi t’è morto!

      Он обжег меня мрачным, пылающим взглядом.

      Я сжала губы.

      «Черт возьми».

      Он только завел разговор, а уже вынудил сознаться, что у меня не было выбора в вопросе брака с Антонио.

      – Тебя мама никогда не учила вежливости?

      Я не ответила. Я бы сказала ему, что моя мама была самой лучшей на свете, и он бы тут же догадался, что мой папá запер бы меня в комнате на три дня быстрее, чем услышал бы конец фразы.

      – Превышать скорость, пока у тебя наркота, мягко говоря, глупо.

      Я фыркнула. Мне хотелось игнорировать его, но я не могла удержаться от ответа. Для меня игнор был подобен открытой ране в груди, и мне становилось дурно от одной только мысли, что я могу заставить кого-то другого чувствовать себя так же. Что забавно, ведь я только что послала этого мужчину переспать с его мертвыми предками. У итальянцев хорошая фантазия на оскорбления.

      – Всего на четыре километра превысила ограничения.

      Он постучал пальцем по рулю.

      – Кто научил тебя водить? Разве «Коза Ностра» не любит держать своих женщин глупыми и покорными?

      – Очевидно, нет, потому что этому меня научил мой муж.

      Я не собиралась признаваться, что Антонио давал мне гораздо больше свободы действий, чем любой другой мужчина «Коза Ностра» позволил бы своей жене. Антонио много чего мне дал. Может быть, из-за этого у меня плохо получалось ненавидеть его за то, что он отнял.

      – И как он отреагирует, когда я отпущу тебя домой?

      – А как твоя мама отреагирует, когда ты вернешься домой после отбоя?

      – Ответь на вопрос.

      Я стиснула зубы и постаралась заглушить растущую злость, опустив солнцезащитный козырек и поправив перед зеркальцем волосы.

      – Ты спрашиваешь, бьет ли меня муж? Нет, не бьет. – Форма «бьет» подразумевала многократность, так что, технически, это была правда.

      Он прожег мою щеку взглядом.

      – Из тебя плохая врунья.

      – А ты меня раздражаешь, Аллистер. – Я захлопнула козырек.

      Атмосфера становилась тяжелой и давящей, его присутствие, крупное тело и плавные движения смыкались вокруг меня, как те стены.

      – Он любит тебя?

      Аллистер спросил об этом равнодушно, словно это было не важнее моего любимого цвета. Тем не менее этот вопрос поразил