Сумасшедшая одержимость. Даниэль Лори

плечи, расслабленные руки – все его естество излучало уверенность в себе и сулило сплошное разрушение, словно кирпичи, цемент и женские сердца превращались в пепел по одной его прихоти.

      Он поднял глаза и поймал мой взгляд своим, тяжелым и бесстрастным, словно смотрел сквозь меня.

      Мое сердце заледенело в груди.

      Мы смотрели друг на друга всего секунду, но момент растянулся как в замедленной съемке и выбил весь воздух из моих легких. Я скрестила ноги, обнажив бедра. Чувство безопасности окутало меня теплым одеялом. Пока мужчины смотрят на мое тело, они никогда не увидят то, что кроется в моем взгляде.

      И все равно, дойдя до моей камеры, первым делом он заглянул мне в глаза. Бессердечные. Наглые. Синие. Его взгляд обжигал, как если бы я стояла в жаркий летний день перед открытой дверцей холодильника, когда холодный воздух сталкивается с горячим и становится облачками пара.

      Он стоял перед запертой дверью, и я кожей чувствовала исходящую от него опасность даже с расстояния нескольких метров. Не оставалось никаких сомнений, что на самом деле дверь запирала его, а не меня.

      Тусклый коридорный свет мерцал над его головой.

      Темные волосы, явно рукой мастера, были коротко сбриты на висках, с плавным переходом на макушку. Широкие плечи, четкие черные линии, костюм, идельно подогнанный под его спортивное тело. Контроль. Точность. Все в его внешности кричало об опасности, как яркие полоски на ядовитой змее.

      Но примечательнее всего было его лицо. Симметричное, с безупречными пропорциями. Даже холодное, каменное выражение его не портило. На второй взгляд обнаруживалось тело, из тех, от одного вида которого женщины стонут, а на третий – в каждом его движении прослеживался интеллект, словно все вокруг были шахматными фигурами, а он размышлял, как нами лучше сыграть.

      Дверь камеры открылась, мое сердце подскочило, и я переключила внимание на бетонную стену перед собой.

      – Руссо.

      «Ну уж нет».

      «Ни за что».

      Если я пойду с ним, меня продадут в рабство и больше никто никогда меня не увидит. Федерал или нет, но судя по глазам и общему впечатлению, этот мужчина видел и делал такие вещи, которые нормальному мафиози и не снились.

      Я молчала.

      Я твердо собиралась сидеть здесь и ждать другого федерала – того, что в костюме не по размеру.

      Он бросил взгляд на проститутку.

      – Меня зовут Черри, – сказала она с улыбкой, – но ты можешь звать меня как угодно.

      У некоторых женщин напрочь отсутствует инстинкт самосохранения.

      Он потер пальцем часы на запястье, один раз, два, три.

      – Я учту, – последовал краткий ответ.

      Моя кожа вспыхнула, когда он переключил внимание на меня. Его глаза скользнули по моему телу, оставляя за собой дорожку изо льда и пламени, а затем неодобрительно сузились. И в этот момент все то опасение, что он вызывал, глядя на меня, как на человека, а не как на тело, испарилось, и он превратился в обычного мужчину.

      Который меня осуждал, чего-то от меня хотел…

      – Вставай.

      …и говорил мне,