Без ума от диско. Мария Серрадо

огромная гостиная его особняка на холме. Я вхожу, стуча каблуками по мраморному полу, мои длинные рукава в блестках описывают в воздухе рваные фигуры, когда я танцую под «Шарлин», которую Симон всегда считал моей любимой песней по понятной причине. Я придерживаю двумя пальцами бокал с белой кока-колой и улетаю далеко, дальше, чем вы можете себе представить. Когда это закончилось? Когда я была там в последний раз? Когда-то между отметками «давно» и «очень давно».

      – Старая школа. Ясно…

      – Это в прошлом. И я не поэтому его защищаю. Кто-то еще знает? – Я попыталась сделать так, чтобы выражение моего лица было идеально спокойным.

      – Санни. Больше никто, насколько я осведомлен.

      – Ты с ней общаешься?

      – Редко. В прошлом году был на ее вечеринке. Она показала, где черпает вдохновение для работы. Я еле ноги унес. Такие люди нужны обществу. Смотришь на них и понимаешь, что ты не такой уж и псих. Тебе надо сходить. Мне кажется, ты из тех, кто получает удовольствие от, так сказать, хорошо прописанного садизма.

      Шрамы на руке начали жечь, и я подтянула рукав куртки.

      – Я не пойду.

      – Мне кажется, в психопатах есть толк. Среди наших подопытных их полно. Например…

      – Не хочу о работе, – перебила я.

      – Да не проблема. Кстати, тебе не показалось, что она сегодня странно себя вела?

      Кроме того, что она лежала на полу в туалете, запрокинув голову с пустыми глазами так, что должна была увидеть обратную сторону этого мира, – нет, не показалось.

      – Не обратила внимания.

      Я осмотрела зал (делала это каждые четыре с половиной минуты), чтобы вновь оценить обстановку, так сказать, актуализировать данные. Народу было много, почти все одеты в рокерское ретро, причем некоторым совершенно не идет. На меня уже никто не смотрел, но не оставляло ощущение, что мне здесь не рады.

      – Странные вещи открываются. Вот я работаю с тобой девять лет, а не разговаривал ни разу. Ты с кем-то из наших общаешься?

      – Нет желания.

      У Ярона на дне стакана еще оставался напиток, названия которого я не знала. Я подозвала бармена и заказала себе солевой раствор.

      – Знаешь, я видел, как люди заливали в себя бензин, и это не казалось мне такой уж дикостью. Но вот это… – он посмотрел на изящный бокал с прозрачной жидкостью, – то еще извращение.

      – За обезболивающие! – предложила я.

      – Аминь, – сказал он и прикончил свою порцию. – Вот скажи, каково это жить с индексом фантазии девяносто семь? Учитывая, что средний сейчас тридцать… – Он задумался.

      – Тридцать четыре. Как живется? Да нормально. Альтернатив не знаю, сравнить не могу. А какой у тебя индекс, если не секрет?

      – Это написано в моем файле, у тебя есть доступ.

      – Я не читала.

      – Ну, конечно. Восемьдесят один.

      – Ну ты и лох.

      Он засмеялся так, что на глазах выступили слезы. Лучи света от включившихся где-то сбоку ламп выхватили его голову из относительной темноты, и я заметила зачатки седины на его русых висках.