Время перемен. Наталия Миронина

поменять всю систему. Всю политико-экономическую систему. Это смешно, но это так. Система не подразумевала ключа у каждого жильца. А теперь внедрять поздно. Хотя это и глупо. Можно и сохранить, и приумножить. Да, видно, в нашем отечестве так не умеют! – Петр Вениаминович горько вздохнул.

      Но вернемся к платью. Наконец муж за ужином произнес:

      – В четверг улетаем. Готовь чемодан. Две белые рубашки, одна голубая, одна в клетку или в полоску. Поеду в темном костюме, в чемодан положи серый и вельветовые брюки. Будем ездить по каким-то хозяйствам, в которых специальные кирпичи делают.

      – А куда едете-то? – замирая, спросила Тамара Леонидовна.

      – Я разве не сказал? Во Францию.

      – И что же, и в Париже будете?

      Николай Николаевич поднял глаза на жену. Или она была сегодня непонятливой, или он устал и давал неполную и неточную информацию.

      – Самолет Москва – Париж. Потом дальше поедем.

      – Отлично! – произнесла Мельникова-старшая, – значит, я тебе объясню, что ты обязан привезти из Парижа.

      В ее тоне был металл и непреклонность. Петр Вениаминович хотел было вспылить, но, узнав, что дочери надо купить особенное платье, смягчился. «В самом деле, что это я. Единственная дочь. Хорошая дочь. Как она будет жить без нас. Кто ее будет баловать. И будет ли баловать. Почему бы не купить это чертово платье. Радости будет у всех – у нее, у Томы, у меня!» – думал он, глядя, как жена раскладывает перед ним бумажки с информацией.

      – Привезу, не бойся. Давай рассказывай, что там надо купить! – сказал он и приобнял жену. Все чаще ему было уютнее и спокойнее дома. Чем больше непонятного и тревожного происходило за стенами квартиры, тем безопаснее ему казался этот уютный старый мир.

      Платье было найдено, только размер не подходил дочери, а другого не было. И все же Мельников купил это платье. Из красивого чехла он достал его со словами:

      – Тома, дети имеют обыкновение вырастать. Вот и наша дочь вырастет. И будет в нем ходить.

      Тамара Леонидовна недолго сокрушалась – куда семикласснице было выходить в роскошном платье? А муж прав, время идет быстро.

      И вот уже Стас Перов шепчет на ухо Лиле:

      – Ты – потрясающе выглядишь! Ты очень красивая! На тебя все смотрят.

      – А если бы не смотрели? – усмехнулась Лиля. – Ты бы не считал меня красивой?

      Перов смутился:

      – Я хотел сказать, что ты очень красивая. И это вижу не только я, но и остальные.

      Лиля улыбнулась – ей так нравилась эта игра – взгляд, комплимент, прикосновение. Она уже была влюблена в Стаса, только себя обманывала, говорила себе, что ей нравится не он сам, а то, что он старше, что умеет себя вести в разных ситуациях, и это делает их отношения «взрослыми», такими, как принято их представлять.

      После концерта, когда Стас довел ее до подъезда, она сказала:

      – Мама ждет нас. Она хотела бы с тобой познакомиться.

      – Хорошо, – пожал плечами Перов. Было видно, что его это не испугало и не смутило.

      Консьерж