Я – это ты, ты – это я. Татьяна Первушина

совещание. Надо быть в форме.

      – Спасибо, Олег, – елейным голоском пролепетала Яна, – до завтра…

      – Вот, разбудила человека, все ты своим «позвони, позвони», – зашипела она на Воробей, которая невозмутимо раскуривала кальян.

      – Забей, – парировала та, – завтра все ему расскажешь, может, что и прояснится.

      Утром Воробей благополучно отчалила «на базу», чтобы готовить еду три раза в день, мыть посуду за домочадцами, убираться в квартире, ходить по магазинам, играть на компьютере и пить кофе в уличных забегаловках, а также на регулярной основе посещать бассейн. Лимит, отпущенный ей «сыночкой» для встречи с лучшей подругой, истек, и Синдерелла-Олеся, вздохнув пару раз, вяло почапала домой.

      Яна, оставшись одна, поразмыслила немного и решила еще раз опросить соседей, надеясь на то, что, может, кто-нибудь, кроме соседки Анны, тоже не спал в ту злополучную ночь и видел «ку-клукс-клановцев» в простынях.

      Она ходила по квартирам и расспрашивала удивленных сверх меры соседей, что они видели в ту ночь. Большинство сообщило, что они спали, некоторые откровенно посоветовали Быстровой не лезть в чужую жизнь, а кто-то даже не открыл ей дверь.

      Так ничего и не добившись, Яна вновь решила попытать счастья. Занеся руку над звонком в квартиру пенсионерки Анны, она и не рассчитывала на то, что получит еще какую-нибудь информацию. Но ошиблась…

      Из квартиры, расположенной рядом с той, где жила Анна, вышел седовласый мужчина с пышными седыми усами. Слегка прихрамывая на одну ногу, мужчина неодобрительно поглядел на Яну, хмыкнул себе в усы и поинтересовался:

      – Одиночество – удел слабых. Не правда ли? Вы тоже так считаете?

      Не совсем поняв, что имел ввиду седовласый, Яна, на всякий случай еще раз нажав на звонок Анны, которая, судя по всему, гуляла с собакой, развернулась к нему всем корпусом и ответила вопросом на вопрос:

      – Что вы, собственно говоря, имеете в виду?

      – Да я про соседку нашу, что убили…

      – Вы про Нечаеву Ирину? – встрепенулась Яна.

      – Ну, а про кого же? – многозначительно протянул седовласый, – вам же, разумеется, про нее хотелось бы чего-нибудь узнать?

      – Ой, конечно, – затрепетала Быстрова, – расскажите, пожалуйста все, что знаете о ней.

      – Ну, многого, конечно, я не знаю, – начал с достоинством сосед, – но знаю на все сто процентов, что Ирина была одиночка. Ни детей, ни мужа… Одна всю жизнь мыкалась…

      Пожевав кончики усов, мужик хитро взглянул на трепетавшую от нервного возбуждения Быстрову и явно наслаждался тем, что его слушают со вниманием. Видимо, одиночество и его грызло не первый год.

      Быстрова, смекнув, что мужчина с седыми усами явно нуждается в аудитории, восторженно посмотрела на него и воскликнула:

      – Продолжайте, пожалуйста. Вы очень интересно рассказываете.

      Седоусый подбоченился, достал из нагрудного кармана папироску, закурил, не спрашивая у Яны разрешения, явно важничая при этом, и, смакуя каждое сказанное слово, негромко продолжил:

      – Ну что, значится, жила-была Ирина… одна-одинешенька.