Альбом идиота (сборник). Андрей Столяров

преимущества: последний, шестой этаж, ничто не загораживает вида из окон. Ночью в комнату проникает легкий звездный туман, и тогда кажется, что паришь в одиночестве над спящими городскими кварталами. В мире нет никого кроме тебя, и ты волен жить так, как сам этого хочешь. Впрочем, сейчас я ничего подобного не испытывал. У меня ужасно склеивались глаза, и непреодолимая зевота раздирала челюсти. Все тело было словно из мокрой ваты. Я протиснулся к табуретке и чуть было не своротил с плиты чайник. Агонизируя, захрипела вода в тесных трубах. Какое-то тягостное отупение овладело всем телом. Всплывали и как в кривом зеркале искажались зыбкие карикатурные физиономии: дворник, заросший до глаз черным волосом, ухмыляющийся Антиох, тычущий острым носом эпилептический Буратино. Поручик Пирогов поднимал пистолет, и беззвучное белое облако вспухало над дулом.

      Я инстинктивно вздрагивал.

      Время едва сочилось.

      Около семи пришла Ольга, завернутая в простыню, и примостилась напротив.

      – Ну и как? – с вялым любопытством спросил я.

      Она не ответила.

      – Снов интересных не было?

      – Мне никогда ничего не снится, – сухо сказала Ольга.

      – Никогда? – уточнил я.

      – Никогда.

      Она неторопливо кивнула.

      – Чаю хочешь?

      – Пожалуй…

      Она молча подождала, пока не закипит поставленный на газ чайник, а когда кипяток был розлит по чашкам и, завариваясь, начал приобретать насыщенный золотистый оттенок, сказала, глядя на плавающие среди пара редкие сухие чаинки:

      – Мы с тобой больше встречаться не будем.

      Кажется, я понимал, что она имеет в виду.

      – Ты хотела освободиться?

      – Да.

      – Ну и как, удалось?

      Ольга пожала плечами.

      – По-видимому.

      – Мне придется сказать ему об этом, – предупредил я.

      – Ты туда пойдешь?

      – Иначе это будет выглядеть уже совсем некрасиво.

      – Ах, вот ты о чем. Ну, это как раз не имеет значения.

      – К сожалению, для меня имеет.

      Она снова пожала плечами.

      – Ну, ради бога, сходи.

      Несколько долгих секунд мы перемешивали заварку в чашках, а потом я спросил о том, что уже давно приходило мне в голову:

      – У тебя кровь какого цвета?

      – Голубая, – спокойно сказала Ольга.

      И впервые, по-моему, подняла светлые, бесчувственные, как из тумана, глаза.

      Неживой холод, казалось, исходил от ее лица.

      – Голубая, – негромко повторила она…

      До знакомого дома я добрался, наверное, минут через тридцать. Я не помнил ни как я шел, ни почему выбрал этот длинный обходной путь вдоль набережной канала. Скорее всего, это было сделано чисто интуитивно. Словно кто-то другой, более внимательный и рассудочный, управлял в этот момент моей жизнью и, оберегая ее по мере сил, направлял туда, куда считал нужным. Так что в памяти у меня остались лишь зеленая тинистая вода в канале, выкрошившиеся фестончики на домах,