Антоша, вставай. Михаил Михайлович Сердюков

что было бы славно попросить Катю сделать мне массаж с кокосовым маслом. Я в мечтах представил, как она водит мягкими руками по моей могучей спине, словно у нее не руки вовсе, а подушечки, как у котят. И главное – она шепчет теплые слова о сильной любви ко мне. Моя фантазия вырвалась на волю, и я вдобавок представил, как мы включаем романтическую музыку и танцуем, утопая в нежности. Мне было это нужно. Я хотел именно этого. Постучал в дверь, но никто не ответил. В момент тучи затянули небо, и ударил гром. Для тропиков резкая смена погоды – нормальное явление, я успокаивал себя этим. Тишина в доме заставила меня нервничать; по спине пробежал холодок, а руки стали ватными и непослушными.

      – Катя? – крикнул я в окно.

      Никто не ответил. Лишь гром вторил неспокойному ритму моего сердца. Ливень шел стеной. За толщей падающей с неба воды не было видно даже мотоцикла, хотя он стоял в двух метрах. Я подумал о куртке и о том, сколько времени потребуется, чтобы ее высушить. Но взяв себя в руки и плюнув на все свои переживания, ударил локтем по стеклу на двери и, засунув руку внутрь, открыл ее. Дверь резко захлопнулась, когда я вошел. Даже не успев испугаться, я машинально сжал кулаки.

      "Может, этот засранец вернулся и все же надругался над Катей? А может, случилось что-то еще пострашнее?” – подумал я.

      Аккуратно шагая по коридору, выглядывал из-за углов, пытаясь найти хоть какие-то признаки жизни, но, кажется, никого тут не было. В воздухе повисло напряжение. За мной охотился дьявол или еще какая дрянь из потустороннего мира. Меня окутал страх. Где-то вдалеке, наверное, на улице, слышался женский голос, тоскливая игра пианино и треск работающего телевизора. Эти звуки пробивались сквозь гром, дождь, удары створок и зловещую тишину дома.

      – Антоша… – раздалось откуда-то со второго этажа, – иди сюда. – Голос принадлежал взрослой женщине. На меня напала такая жуть, что не хватало воздуха. Я попытался открыть глаза, но ничего не получалось. Я точно знал, что сплю, но не мог проснуться, лишь, беззащитно моргая, видел себя со стороны в кроватке в старой комнате хрущевки. Толстое тело в порванных трусах, завернутое в шерстяное одеяло. В этом пограничном состоянии я не понимал, который кошмар хуже – в этом доме или в квартире со старухой.

      – Пойди ко мне.

      Я переместился на второй этаж, не двигая ногами. Как на горизонтальном эскалаторе, подъехал к комнате, где обычно спала Катя. Дверь распахнулась. Загорелся свет, и оттуда вырвался дым.

      – Я тебя жду! – протянула женщина.

      На меня будто накинули лассо и подтянули к себе. Я оказался среди жутких стен, которые пульсировали, точно вены на дряблых руках. Спиной к двери сидела женщина и смотрела, как за окном сверкают молнии.

      – Катюшу ищешь? – раздался скрип кресла-качалки. – А ее тут нет, – заявила женщина и засмеялась так громко и мерзко, что в окне разбились стекла, и занавески, вылетевшие наружу, тут же превратились в мокрые тряпки. – Катя узнала, что ты жирное ничтожество. Узнала и ушла отсюда. Оставила тебя!

      Страх