Дом с семью головами. Тони Бранто

которой ему повезёт завершить начатое.

      Томпсону стало интересно, что за этим крылось: душевная чёрствость или же нечто противоположное.

      – Вы имели опыт общения с самоубийцами? – спросил он.

      Адам Карлсен охотно кивнул в ответ.

      – Из-за меня погибло несколько человек, – с гордостью викинга сообщил он.

      – Из-за вас?

      – Все они были убийцами.

      В пальцах у Ольги крошилась забытая сигарета. Девушка с интересом наблюдала за лицом Томпсона.

      Тот сидел прямо и не замечал собственной отвисшей челюсти.

      – Мистер Карлсен их не убивал, – уточнил доктор Джейкобс. – Он лишь доказал их виновность, а затем великодушно дал им возможность покончить с собой, чтобы за них это не сделала виселица.

      Барбара кашлянула.

      – Как вам это удалось? – спросил Томпсон. – В смысле, раскрыть преступления?

      Ответ был краток:

      – Случайно.

      – А теперь вас мучает совесть?

      – Я – беженец, мистер Томпсон. Моих родителей расстреляли фашисты. Мне не жалко убийц. Но я был более чем милостив к ним. А если бы меня мучила совесть за чужие преступления, я бы давно покончил с собой.

      – Тогда почему вы здесь?

      Карлсен с расстановкой произнёс:

      – В вашей замечательной стране меня, десятилетнего, взяла к себе семья – супружеская пара и их сын, мой ровесник. Пару месяцев назад он сбежал из дома. Его родители обвинили в этом меня и, можно сказать, временно выгнали из дома.

      – Выкиньте их из головы, – вставила Ольга и язвительно добавила: – Эта замечательная страна всегда будет отторгать инородную кровь. А побег здесь всегда считался грехом иностранного происхождения.

      Карлсен не стал комментировать.

      Томпсон спросил:

      – Вы как-то причастны к побегу их сына?

      – Не больше, чем к смертям преступников, которым я дал возможность самим выбрать свою участь.

      Юноша смахнул со лба нависшую прядь и посмотрел на Бульденежа.

      – Всё, что я делал, это лишь пытался посеять в нём зерно ответственности, но он сбежал, как дезертир, не думая о семье и последствиях. Я назову это бунтарством без причины.

      – Изгой! – громыхнул менторский тон, в воздух поднялся и задрожал указательный палец.

      – Авантюрист, – сказал Карлсен, – вот более подходящее слово. Любитель ловли рыбы в мутной воде.

      У старого джентльмена взыграли нервы, но он сдержался и насмешливо выкрикнул:

      – Будьте тогда и к нам милостивы, молодой человек, и скажите, наконец, что такого плохого в свободе выбора своей личности?

      – Пожалуйста. Люди, как он и как вы, лишённые ответственности, часто бывают опасны. Вы рушите общество, пока другие кровью, потом и слезами ставят его на ноги, – с мрачной лёгкостью произнёс Карлсен.

      Бульденеж сорвался, захрипел:

      – Взгляни на мои руки, дерзкий мальчишка! Взгляни! Я не могу работать!

      Его руки трепетали, как бельё на ветру.

      – Я даже кулаком в твоё нахальное лицо не попаду!

      Он повернулся к Томпсону, от волнения у него сел голос.

      – В