Дом с семью головами. Тони Бранто

частей своего тела. Когда её руки поглаживали складки живота, Джеффри Томпсон обнаружил, что сидит с отвисшей челюстью. Он закрыл рот и сглотнул.

      По пути к бёдрам Барбару охватил кашель. Доктор Джейкобс, подносивший к губам сигарету, замер, его лицо резко потемнело, выражая недовольство.

      Барбара, в попытках превозмочь буханье, урывками проговаривала, словно мантру:

      – Я счастлива… кхм… у меня всё… кх… кх… хорошо… потому что… я… я… кхм… любима…

      Кашель стал неуправляем.

      Доктор Джейкобс потушил окурок. Окинув глазами Томпсона, он хлёстко хлопнул в ладони. От громкого звука женщина дёрнулась, как от кнута, словно карфагенская христианка перед казнью на арене цирка. Повинуясь команде, Барбара замолчала и принялась целовать свои руки. Затем взяла обвисшую грудь и поцеловала большие, как головки гербер, соски.

      Томпсон – до той самой минуты – уже почти уверовал в красоту этой безобразной женщины. Однако теперь, когда эффект был разрушен, он видел перед собой жалкое существо, унижающееся по команде. Ему стало вдвойне не по себе, и он сказал:

      – Вы очень красивы, миссис Холлис… Правда.

      Барбара остановила представление, поглядела на доктора. У того во взгляде мешались досада с негодованием.

      – Вы свободны, – сказал он тихо.

      Барбара взяла вещи и скрылась за дверью.

      Томпсон в недоумении произнёс:

      – Она вышла голой…

      – Одевается она ещё хуже, – сказал доктор. – Вы бы точно бросились в море после такого.

      Томпсон вдруг просветлел, на его лице блеснула улыбка.

      – Признаться, я не знаю, что думать.

      – Не мучайтесь. Мысли придут сами. Теперь отдохните. Примите ванну, почитайте. В библиотеке много хороших книг.

      Джеффри Томпсон встал.

      Доктор Джейкобс отбросил тетрадь каким-то усталым жестом, который словно говорил, что на сегодня достаточно.

      Глава 5

1

      После горячей ванны Томпсон уснул.

      Было без четверти восемь, когда, пробудившись, он обнаружил себя в кромешной тьме. Томпсон зажёг лампу. В окне была одна чернота, доносились отзвуки далёких волн. К стеклу липли хлопья сыпавшегося снега.

      Томпсон оделся и тихо проскользнул на первый этаж.

      – Как поспали?

      Мужчина дёрнулся. Из другого конца коридора к нему направлялась Сара с корзиной белья.

      – Спасибо, замечательно.

      – Вы проспали все дневные сеансы и обед с ужином.

      Сара обнажила дёсны в улыбке.

      «Крокодилий оскал», – подумал Томпсон. Ещё сонный, он от неё едва не шарахнулся.

      – Не бойтесь, с голоду не помрёте. Проходите в столовую. Мама вас накормит.

      В столовой сидел и доедал таинственное месиво Бульденеж.

      – Вот и вы, голубчик! Все уже поели.

      Старик подносил вилку ко рту, его рука тряслась, часть бороды и усов окрасилась в цвет еды.

      – Ну вот! Потеряли лет десять!

      Томпсон занял место напротив.

      – Голова болит, – сказал он.

      – Главное – измождённость