Пролежни судьбы. Владимир Кукин

взглядом примеряясь, провожавших зов демонстративного явления, мне предстояло все начать сначала, интерес приватный противопоставив конкурсным условиям основы.

      Включилась музыка и, под певучий аккомпанемент, случилось то, чем подготовка, прихорашиваясь, в ожидании жила неделю. Решительным и быстрым шагом нетерпения, показывая всем координаты цели, через зал Татьяна шла, сближаясь с броским имиджем… Форс, возможно, ошибался, но, не впадая в нерешительность тугих раздумий, доблестно рванулся он навстречу! Наш танец! – с парным интересом ожидаемых надежд. Оба в светлом, стройностью подтянутые, под восторга сговор аплодирующих взглядов, мы соединились.

      Зовущая доступностью улыбка,

      полет порхающих ресниц;

      переливаясь, заиграла «рыбка»,

      фантазию затягивая в блиц…

      – Как прошла неделя? – поинтересовалась Таня.

      – С желанием заветным сблизиться с субботой…

      Банальность прозвучавшего вопроса меня обыденностью бытовухи холостяцкой на откровение пугающее не толкала; беседы русло требовалось поменять: я не намеревался танцевальный парный трепет обсуждением вчерашних новостей занудой приземлять.

      – А что особенно запечатлела ваша память после нашей встречи? – спросил я Таню…

      Хотелось первую поставить веху в сонм нашей общей ностальгии чувств, что врежется традицией в последующие встречи: а по ним легко восстановить заслуги прошлого и боли глубину; ведь время вехи превратило в стон заноз, в поруганное сердце загнанных привольем беспощадной памяти.

      Мой заговорческий вопрос недолго ждал ответа, став вторым ударом за текущий вечер по престижу ожиданий. И если, не явившись на свидание, Татьяна соизволила все ж снизойти до узнавания и проявила благосклонность, выделив меня из фона, обрамляющего зал, то речевой пинок необратимостью причины для упрека был куда серьезней.

      – Мне?.. Запомнилось? Как вы сбежали от меня!

      Поведенческий рывок не вписывался непривычностью в модель ухаживания; беспрецедентность одиозного поступка, глубоко задев Татьяну, требовала мести; и она последовала – унизительной неявкой на свидание. Неординарность выходки отозвалась протестом и в то же время вытесняла равнодушие затасканной стереотипности угодничества. Смогу ли я достоинством парировать наскок?

      – Тяжело бежал?

      – На удивление легко.

      – По гороскопу я Рыбешки, а им по темноте привычней двигаться на свет, а тут вдруг, разгребая полумрак, лучом прожектор электрички поманил – инстинкт сработал.

      – Я могла бы тоже посветить, для косяка.

      Мне никогда не удавалось лаконичной фразой выразить сарказм, желанье и надежду. То, с какою легкостью у Тани это получилось, – вызывало восхищение.

      – А меня до глубины души потряс

      темперамент бойко выступивших рук,

      самовольно проводящих мастер-класс,

      впечатлительность вгоняя в низменный испуг…

      Теперь за будущее