«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник). Юрий Корчевский

танкист.

      – Приводите технику в порядок, – построжал комбриг, – а я распоряжусь насчет обеда.

      Похоже, немцы тоже устроились обедать, потому что с их стороны не раздавалось ни одного выстрела. Они же педанты.

      Прибыла кухня. Все потянулись поглубже в лесок, где метрах в двухстах стояла полевая кухня на колесах, прикрепленная к трактору «Сталинец». Мы поели горохового супа, перловой каши, попили жиденького чая. Не сказать, что сытно, но голод утолили. И хлеб был неважный – черный, с сырым, непропеченным мякишем.

      Поесть успели не все – видимо, немцы покончили с обедом раньше, потому что на наши позиции снова обрушился град снарядов. Били издалека, из гаубиц, потому что выстрелы были почти не слышны, а разрывы мощные – не такие, как у полевых пушек.

      Шквал огня продолжался минут пятнадцать. От леса остались одни стволы – без веток и листьев. Позиции наши были буквально перепаханы.

      Крепко нам досталось, но хуже всего пришлось пехоте – она стояла перед нами, и на пехотных позициях буквально бушевал огненный шквал.

      Один из наших танков прямым попаданием был выведен из строя.

      Наш экипаж пережидал артиллерийский налет в воронке, оставшейся от утренней бомбежки.

      В лесу стоял густой запах тротила, в воздухе висела пыль. Грохот был такой, что заложило уши. Может, потому я и прослушал сигнал к отражению атаки.

      Петр толкнул меня в бок и показал на флажки комбрига.

      – К машине! – хрипло скомандовал я.

      Бегом мы добрались до своего танка, забрались и закрыли люки. От попадания гаубицы танк не убережет – ее снаряды летят по навесной траектории. Но от осколков броня защищает.

      Выдвинувшись на опушку леса, мы остановились. Комбриг больше не хотел рисковать танками.

      Немцы снова пошли в атаку. Впереди шли три танка, за ними – три густые цепи пехоты. За пехотинцами артиллеристы вручную перекатывали по полю несколько пушек. Вот с них я и начну, пока они не успели развернуться и занять боевые позиции. Для наших танков они сейчас наиболее опасны.

      Мы зарядили фугасный снаряд, я навел прицел на пушку и выстрелил. В прицел заметил, как ее перевернуло взрывом.

      – Бронебойный!

      Алексей загнал снаряд в ствол орудия, закрыл замок. Теперь надо попытаться уничтожить ближайший ко мне танк.

      Я поймал его в сетку прицела и выстрелил. Танк встал, но дыма и огня я не увидел.

      – Еще бронебойный!

      Я выстрелил по Т-III еще раз, и только тогда он вспыхнул.

      Я приник к перископу. Плохи наши дела. Два немецких танка горят, но и наших осталось только два – мой и комбрига. На позициях пехотинцев немногие оставшиеся в живых постреливают из винтовок. Лишь с небольшого холмика, из-за бруствера, пулемет «максим» ведет ожесточенный огонь. Очереди его почти не умолкают, и гитлеровские цепи не выдержали его огня – залегли.

      – Алексей, к пулемету!

      Леша