Отражения. Мария Николаевна Покусаева

дым от костра, зажженного садовниками, как весь мир вокруг укутывается в опавшие листья перед хладом и голодом зимы. Амелии казалось, что Эривэ умирает вместе с осенью, и, когда они уедут – а в том, что они уедут, она уже не сомневалась, – этот дом будет похож на парк и на лес, такой же пустой, спящий в темноте, тихий и печальный.

      В начале декабря леди Катарина сказала им, что они уезжают.

      – Как вы, должно быть, поняли, – сказала она, когда вся семья, включая Фредерику и ее кормилицу, собралась за ужином, примостившись на самом краю огромного стола, рассчитанного на куда более многочисленную публику. – Мы переезжаем в Альбу через пару недель. Это сюрприз для многих и, к сожалению, мой личный дом все еще не в том состоянии, чтобы мы могли достойно жить в нем, поэтому первое время придется пожить у леди Алексианы. Она любезно согласилась предоставить нам комнаты, – вдовствующая герцогиня поправила на плечах графитово-серую шаль, в которую куталась, потому что из-за высоких потолков в столовой было почти холодно. – Я решила, что, раз вы обе выросли, я должна пожертвовать своим трауром во имя вашего будущего, – на ее губах появилась странная улыбка, торжественная и скорбная одновременно. Взгляд леди Катарины переместился на Фредерику – и улыбка опять изменилась, став ласковой до приторной сладости. – И во имя будущего Фредерики.

      Никто не был удивлен: ни принцессы, узнавшие то, о чем они уже догадались, ни их мать, которая то ли не ожидала удивления, то ли приняла его отсутствие за своеобразное проявление радости.

      Но уехали они не через пару недель, а на утро после солнцестояния, потому что Фредерика умудрилась заболеть и задержать тем самым всех в полупустом поместье.

      Кармиль подарила Амелии пузырек лавандовой воды, Амелия подарила Кармиль ее портрет – в бледно-розовом платье, с венком из весенних цветов на голове. Самая длинная ночь стала последней ночью здесь, и они обе сидели в комнате Кармиль, жгли свечи и говорили, замирая, когда в соседней комнате ворочалась нянька младшей сестры.

      Потом был экипаж и короткая дорога к порталу через лес и поля, покрытые слоем первого в Эривэ снега, не тающего, чистого и пушистого. Амелия ежилась и сонно хмурилась, потому что было зябко и очень хотелось спать, Кармиль смотрела в окно с какой-то странной надеждой во взгляде, Фредерика ворочалась и возилась на коленях у няньки, донимая вопросами матушку и всех остальных, а за экипажем на черном, как ночь, тонконогом коне ехал лорд Дамиан, красивый, как принц из сказки, и пугающий, как дух болот.

***

      В этот раз Кондор постучал прежде, чем открыть дверь и войти. Впрочем, мне было настолько все равно, что я даже ничего не сказала в ответ на стук, только коротко посмотрела на Кондора и отдернула руку от корешка книги, которую очень хотела вытащить и посмотреть. За какое-то время, пока я была одна, я успела разобраться, что к чему в этой комнате, и очень надеялась найти себе что-нибудь почитать, если кое-чей разговор затянется на пару часов. К счастью, не пришлось.

      – Надеюсь,