Битва в кальсонах. Алексей Иванов

Это твой ум. А где же твоя душа?

      – «Листвы мучителен перегной.

      Но как приятен мягкий воздух!

      Осень, это идёт за мной

      В легких деревьях шум свободный!

      Я уже иду – к вашей цветущей могиле!

      Тротуарный ветер весь в бумажках и пыли.

      Похоронный марш – дикая музыка листьев!

      Тонкорукие травы, под ветром,

      Бьют в ладоши и будят выси.

      Их оплакивал дождь,

      Слезы текли по щекам окон.

      Стучит ружейную дробь

      По карнизам и крышам осень.

      Промокшую всю впустить

      В тёплый воздух квартир просит.

      Там урод бутерброд жрёт:

      «Осень? Пьяной слякоти сброд!»

      Осень – подруга с загорелым лицом

      И светлыми волосами.

      Я впустил её в дом, но она убежала,

      Засыпав меня золотыми листами».

      – Ты это обо мне? – улыбнулась Елена. – Судя по волосам.

      – Да, ты очень на неё похожа. И не только внешне. Только тогда, когда я ещё в юности сочинял этот стих, я о тебе ещё и не думал. Хотя, нет, вру, думал. В тайне надеясь, что если я тебя встречу в жизни, то листы моей книги станут действительно золотыми! Но тогда я называл это словом «мечтать», – улыбнулся Ганеша, – глядя в окно и видя во всём тебя!

      – А есть что-нибудь ещё? – уколола она его ногтями в спину, прижимая и прижимая к себе. Подгоняя двигаться ещё активнее.

      – «Кусая яблоки глазные

      В Саду Теней,

      Когда я выгнан был из Рая

      За шторы дней:

      Звёзды прохожих редкие

      Мелькают обрывками тел.

      Горние в небесах – суетливо светятся

      В круговерти насущных дел.

      В раме: истома дня.

      Ветер: поёт меня.

      Это день или ночь?

      Мне невмочь.

      В чреве мозга растёт дочь.

      Она звёзды прогонит прочь!

      В раме: оденется ленью.

      Ветер: поглотят звенья.

      И настанет, настанет, настанет ночь…»

      – Забавно.

      – Это вся моя прошлая и будущая жизнь. Как я понял это уже чуть позже, как только в шестнадцать лет полностью освоил «Философский словарь» и от постоянного мозгового напряжения сахасрары Пробудился. Называя это философским термином Эпохэ. И вспомнил ВСЁ!

      А затем отчаянно катал Камень. Преткновения.

      Глава3Долг

      Но уже через неделю, когда Елена была дома, терпеливо выслушивая наставления Леды, Ганеша все эти дни был и сам не свой. И он так соскучился, но не столько по сексу, сколько по самой Елене, по её голубым глазам, светло-русым прямым волосам до самой поясницы, мягкой улыбке, постоянно о ней только и вспоминая. Особенно – когда смотрел на небо, мысленно спрашивая у ангелов: «Что делать?» И ему начинало тогда казаться, что Каллисто сверху на него смотрела. Сквозь облака, причудливо создававшие хитроватый прищур её голубых глаз, которые она иронично пускала в разведку, наблюдая за тем, что он там без неё делает, и начинала ему улыбаться ещё одним лёгким, как и её улыбка, облаком, когда понимала, что тот её заметил.

      Тем