Тихое НЕсчастье. Майя Неверович

знаю, как это вышло, но из дрёмы меня вывел голос препода. И разносился он прямо над ухом.

      – Дёмина, совесть хоть чуть имей, не спи. Неслыханная наглость.

      – Просите, – испуганно моргала я глазами и пыталась не зевать. – Я не сплю. Я слушаю.

      – Конечно. И храпишь от сосредоточенности. – Преподаватель отошёл от моей парты, и я наконец, смогла зевнуть, прикрыв рот ладонью.

      Мужчина удалялся от меня и продолжал ворчать, уже не обращаясь к кому-то конкретно:

      – Что за поколение у вас такое? Ничего вам не интересно? Одни пьянки гулянки на уме? – он сел за стол и обвёл присутствующих взглядом. – Что же с вами лет через пять будет?

      – Главное, что здесь нас уже не будет, не переживайте, – выдала Динка Ортис, одна из фавориток нашей мастачки, а потому такая дерзкая.

      Ну или потому, что её отцом был местный "шишка" – какой-то очень важный дядька из районной администрации.

      – Да с тобой-то всё понятно, – пренебрежение в его тоне мне даже понравилось. – Родители заранее обо всём договорились.

      – Вообще-то я сама решила учиться на воспитателя, – вспыхнула одногруппница. – А не пошла на юриста, как родители хотели.

      Я посмотрела в её сторону. Только сейчас поняла, что под этими рыжими кудрями, похоже не только смазливое лицо. Но и характер боевой. Действительно, с её возможностями, и пойти на пед? Да ещё и в селе? Пусть и районном центре. Но наверняка же папенька мечтал о столичных ВУЗах.

      И мне, неожиданно для себя, захотелось заступиться за девчонку, с которой до этого ни разу не общалась.

      – Да нормально с нами всё будет. Это бзик каждого поколения – обосрать подрастающее и вздыхать "вот в наше время".

      – Во-первых, никто вас не обсирал. А во—вторых, вы действительно, растёте, как бурьян. Ни к чему не приспособлены.

      – "Печально я гляжу на наше поколенье!

      Его грядущее – иль пусто, иль темно,

      Меж тем, под бременем познанья и сомненья,

      В бездействии состарится оно", – процитировала я одного из своих самых любимых поэтов. – Знаете, в каком веке написано? Ещё тогда Лермонтова волновало, что молодёжь не та. А уж сколько поколений сменилось? И ничего, не совсем деградировали, вроде. – Развела я руками.

      – Я рад, Дёмина. – Стукнул учебником по столу преподаватель, – что вы так хорошо знакомы с творчеством классиков. А так ли хороши ваши познания в моём предмете?

      – Ну всё, – хихикнул кто-то, только я не видела, кто, – вот и «бремя познанья» настигло.

      К сожалению, в геометрии я была гораздо слабее, чем в гуманитарных науках. Значение этих познаний практически равнялось нулю. И я поникла.

      ***

      Потекли довольно унылые студенческие будни. Хотя, нет. Студенчество было очень даже насыщенным.

      Не знаю, как, но мне удалось себя переломить. И не абы как. Я не просто начала общаться, а даже проявлять инициативу. Вступила в профком, участвовала в выпуске стенгазеты колледжа.

      И поняла для себя одну