Пророчество о пчелах. Бернар Вербер

лижут кровь лежащих на земле раненых и убитых.

      Из-за угла выбегают трое вражеских пехотинцев.

      Снова приходится драться.

      Правое плечо рыцаря, в которого вселился Рене, еще побаливает, поэтому он перекладывает свой меч в левую руку. Эта рука не такая сильная, но так ему легче. Он дышит все глубже, с хрипом.

      Вдвоем они избавляются от троих воинов и бегут дальше.

      Вот ведь утомительное занятие – убивать! – говорит себе Рене.

      Теперь перед ними не солдаты в тюрбанах и в островерхих шлемах, а простые горожане, издающие при виде их крики ужаса, как при появлении кровожадных волков.

      Эти-то почему так нас пугаются?

      Человек, в которого вселилась душа Рене, продвигается по городу, тяжело дыша. Его гонит вперед запах собственного пота. Под кольчугой он весь взмок.

      Перед ними то и дело возникают враги, свои, простые жители. Все что-то отрывисто кричат друг другу, потому что ни у кого нет времени выговаривать слова целиком, тем более строить понятные фразы. Всюду царит хаос.

      Белокурый спаситель, похоже, знает, куда идти, чтобы достигнуть храма Гроба Господня.

      Они быстро шагают по узким улицам Иерусалима. Бой как будто стих, но крестоносцы все еще рубят безоружных людей, слышны крики женщин, горят лавки, крестоносцы тащат всевозможное добро, явно награбленное: ковры, керамику, медные подносы с чеканкой, одежду, обувь, ткани.

      Рене не шокирован, но все же огорчен поведением этого войска, в рядах которого дерется.

      Нет на это Божьей воли. Или это не Бог любви.

      Над ними кружат черные птицы, подбадривая их своим карканьем. Сражение привлекает мух и воронье. Рене слышит гудение.

      На любой беде кто-то да пирует.

      На пересечении двух улочек оба рыцаря видят кучку крестоносцев, баррикадирующих снаружи дверь молельни. Изнутри в дверь отчаянно стучат. Крестоносцы поливают стены вонючей черной жижей. Рене узнает запах: это горючая смола.

      – Эй, мессиры! Что вы делаете?

      – Это евреи! Сейчас мы зажарим их прямо в их синагоге! Лучшего они не заслуживают! – отвечает воин, командующий остальными – рыжебородый, с завязанным глазом.

      – Мы – рыцари, наш кодекс чести запрещает убивать безоружных! – грохочет белокурый бородач.

      – Я – барон Урсулен де Гравлен. Куда вы лезете?

      – Мы не можем пройти мимо, мессир Урсулен.

      – У этих людей рыльце в пушку, это же евреи, на них кровь Христа, они должны поплатиться за то преступление.

      – С тех пор прошло более тысячи лет.

      – Не важно, они потомки тех, кто погубил нашего Господа.

      Рыцарь, в которого вселился Рене, должен сказать свое слово.

      – Кажется, вы запамятовали, мессир, что Христос сам был евреем…

      – Откуда ты взял эти бредни?

      – Из Библии. Он родился в Вифлееме, неподалеку отсюда. Его мать звали Мириам, отца Иосиф, они были евреи. Иисус был обрезанным, молился по-древнееврейски в синагоге. Окажись Он здесь сейчас, Он, вероятно, был бы среди этих людей,