Ассегай. Уилбур Смит

они с Леоном вышли на веранду. – Теперь все зависит от твоих завтрашних показаний.

      Ишмаэль принес им обед и по бутылке пива из пристроенной к рондавелю Леона кухни. Стульев в комнате не было, так что устроились на полу. Ели без аппетита, стратегию на следующий день обсуждали также без особенного энтузиазма.

      – Мне вот интересно, не упадешь ли ты в глазах местных дам, когда встанешь с повязкой на глазах к стенке? – задумчиво сказал Бобби. – Или так и останешься лихим красавчиком?

      – Проваливай и не каркай! – прикрикнул на него Леон. – Мне еще выспаться надо.

      Сон не шел, и он ворочался, крутился и потел чуть ли не до рассвета. В конце концов встал и зажег лампу. Потом, не одеваясь, в одних нательных штанах шагнул к двери – общественная уборная находилась в самом конце улочки. Ступив на веранду, лейтенант едва не наткнулся на группу мужчин, сидевших на корточках прямо за дверью. Он отпрянул и поднял лампу повыше:

      – Вы еще кто такие?

      Гостей было пятеро, и, приглядевшись, Леон заметил, что все они одеты в охряно-красные шуки.

      Один из них поднялся.

      – Приветствую тебя, М’бого, – сказал он, и костяные сережки блеснули в свете лампы почти так же ярко, как и его зубы.

      – Маниоро! Ты какого черта здесь делаешь? – почти закричал Леон – давивший на сердце камень свалился, и его захлестнула волна радости.

      – Лусима Мама послала меня. Сказала, я тебе нужен.

      – А почему ж так долго? – Ему хотелось обнять сержанта.

      – Я очень спешил, и братья мне помогали. – Маниоро указал на сидевших за его спиной мужчин. – За два дня дошли до Наро-Мору. Там нам разрешили сесть на поезд. Ехали на крыше. Очень быстро.

      – Что ж, Мама права. Брат, мне очень нужна твоя помощь.

      – Лусима Мама всегда права, – сказал Маниоро. – А теперь скажи, что за беда с тобой приключилась? Снова будем воевать?

      – Да, – ответил Леон. – Нас ждет большая война!

      Пятеро масаи переглянулись, – похоже, такая перспектива устраивала их как нельзя лучше.

      Разбуженный голосами, из своей пристройки выбрался заспанный Ишмаэль.

      – В чем дело, эфенди? Снова эти неверные? Они вам мешают? Мне их прогнать?

      Одетого в шуку Маниоро слуга не узнал.

      – Нет, Ишмаэль, не надо никого прогонять. Беги-ка побыстрее к лейтенанту Бобби да скажи, чтоб немедленно шел сюда. Случилось нечто чудесное. Господь услышал наши молитвы.

      – Аллах велик! Милость Его недоступна пониманию, – подтвердил Ишмаэль и неспешно, не теряя достоинства, потрусил к дому Бобби.

      – Прошу вызвать в качестве свидетеля сержанта Маниоро! – громко, твердым голосом объявил лейтенант Сэмпсон.

      В офицерской столовой повисла гробовая тишина. Судьи оторвались от своих записей и, заметно оживившись, повернулись к двери, через которую, хромая и опираясь на неуклюжий самодельный костыль, в зал вошел Маниоро. Он был в своей лучшей, парадной форме, с аккуратно наложенной свежей повязкой на бедре и босиком. Кокарда на красной феске