Собрание сочинений в шести томах. Т. 5: Переводы. О переводах и переводчиках. М. Л. Гаспаров

мере, говорят.

      Наши судьбы сплелись – так накормим глаза любовью,

      Ибо будет последний день и долгая ночь.

      Пускай же никакой

           День не сможет развязать божьи узы.

      Глуп, кто ставит край любовному безумию,

      Ибо раньше солнце на вороных конях

           Прянет в небо, ячмень родит пшеницу,

      Реки хлынут к истокам, рыбы станут

                Плавать по суху,

           Чем положится мера для любви.

      Наливайся, плод жизни, покуда так!

           С сухих венков осыпаются лепестки,

                из сухих стеблей плетут корзины —

           Так вдохнем же сегодня любовный вдох —

                завтра судьбы захлопнутся, и кончено.

      Ты целуешь без конца, а все мало.

      Не болеть мне о других – я по смерть —

           Кинфиин.

      Если быть таким ночам – то долго мне жить.

      Если быть им многим – то я сам бог:

           До поры до времени.

VIII

      Господин Юпитер, помилуй несчастную,

           Ибо лишняя смерть украсит твой счет:

      Время летнее, воздух спекся,

      Задыхается земля под палящим Псом,

      Но не это главное,

           А то, что она не чтит всех богов:

      Ведь такие упущения в былое время

           Сокрушительны бывали для юных дам

      И их кухонные обеты были писаны вилами по воздуху и воде.

      Что ли Венера озлобилась на соперницу

           И исполнилась зависти картинная краса?

      Или обошла ты Юнону Пеласгийскую?

           Или охулила Палладин зрак?

      Или это я сам тебя сглазил бесконечными комплиментами?

      Вот и приходит в стольких бедах замкнуть бурную жизнь

           Кроткий час последнего дня.

      Ио мыкалась, мыча, много лет,

           А теперь, как богиня, пьет из Нила.

      Ино, чокнутая, бежала из Фив.

           Андромеда брошена была чудищу, но чин чином вышла за Персея.

      Каллисто в медвежьей шкуре бродила по аркадским выгонам,

           А на звездах ее был черный покров.

      И когда подойдут твои сроки, подступит твой час покоя,

      Вдруг самой тебе станет смерть в угоду,

      И ты скажешь: «Рок мой тот же,

           Чудно тот же, что у Семелы»,

      И поверишь, и она поверит по опыту,

      И средь всех меонийских красавиц в славе слóва

      Ни одна не воссядет выше, ни одна не оспорит твое первенство.

      Вот теперь сноси свою долю бестрепетно,

      Или злой Юпитер оттянет твой смертный день —

      Чтоб Юнона не почуяла. Старый блудень!

      Или, может, явись моя молоденькая —

           И самой Юноне каюк?

      Так ли, сяк ли, а быть заварушке на Олимпе.

IX1

      Смолк аккомпанемент на цитрах;

      Жженый лавр валялся в золе;

      Месяц все еще силился сойти с неба, —

      Но все слышалось совье зловещее «угу».

      На одном челне, паруса в лазурь,

           Наши судьбы плывут по мглистому Аверну.

      Мои слезы – за