Скажи мяу, ведьма, или Дорога проклятых кошек. Виктория Килеева

ушли, и то счастье. – Мужчина поднял указательный палец. – Война – это та же чума.

      – Спасибо, – облегчённо выдохнул Андреас и похлопал Лару по колену. – Чума закончилась, слезай!

      – Дай бог, чтобы мои родители были живы, – пробормотала она, спускаясь на землю.

      Хозяин мебельной лавки внимательно выслушал их просьбу и проводил в мастерскую, где трудились мужчина лет сорока с красным лицом и четверо юношей. И мастер, и его подмастерья глядели на Лару так, словно женщины никогда не переступали порог их святилища.

      – Добрый… день, – надломленным голосом поздоровалась она.

      – Добрый, – с выжиданием откликнулся мастер.

      – У вас… ребёнок, случаем, не пропадал?

      И без того красное лицо совсем побагровело.

      – Ты что такое говоришь?

      – Не сейчас, нет, – успокоила Лара. – Восемнадцать лет назад.

      – Восемнадцать лет назад я ещё имел счастье быть неженатым.

      Юнцы засмеялись, отчего Лара совсем расстроилась. Слово взял Андреас:

      – Вы, должно быть, знакомы со всеми мебельными мастерами?

      – Знаком, но не со всеми, – ответил мужчина.

      – У кого-нибудь из них восемнадцать лет назад пропадала годовалая дочь?

      Мебельщик задумчиво вытер тряпкой лоб.

      – Вам надо к мастеру постарше обратиться. Запоминайте, как его сыскать…

      Лара и Андреас поехали по новому адресу. Лавкой руководил пожилой мастер, который выказывал недовольство тем, что его отвлекли от работы. Но едва старик услышал вопрос Лары, как взгляд его потеплел, и он улыбнулся:

      – Хочешь сказать, что это ты?

      Она с надеждой кивнула.

      – У старого Франц-Ганцен-Мюллера как-то пропал маленький ребёнок, – поведал мастер. – Не помню, мальчик или девочка.

      – Франц… кто? – поморщилась Лара.

      – Франц-Ганцен-Мюллер, – без запинки повторил Андреас и хмыкнул. – Сочувствую, киса.

      – Спасибо, – грустно вздохнула та.

      Мастер достал из ящика стола бумагу и чернила.

      – Я напишу название улицы.

      – Лара Франц-Ганцен-Мюллер, – потешался Андреас, когда они покинули лавку.

      – Да мне вся жизнь понадобится, чтобы запомнить собственную фамилию! – проворчала Лара, глядя в заветный клочок.

      – А Ботманн запомнишь?

      – А?

      – Выходи за меня замуж, тогда и Франц-Ганцен-Мюллер запоминать не придётся, – весело сказал Андреас.

      – За кота замуж? – усмехнулась она. – Нет уж. Мне больше по нраву быть Ларой Лихт.

      – Ты носишь фамилию женщины, которая украла тебя, чтобы бросить в жертвенную бездну?

      – Но ведь в последний момент она передумала…

      – Ты носишь фамилию женщины, которая пыталась бросить в жертвенную бездну твоего возлюбленного? – не унимался Андреас.

      – Но… – Лара нахмурилась: ей не нравилось, когда её дурачат. – Ты мне не возлюбленный!

      – Я твой друг и любовник, – настаивал тот.

      – Бывший любовник. И просто попутчик, не друг. Не приписывай