Черный дневник. Александр Барр

хороший, мамочка больше не курит. И думаю, – она подмигивает сама себе и улыбается, – у меня получится уговорить твоего папу тоже бросить эту гадость.

      Вика замечает, что один из окурков в переполненной пепельнице все еще тлеет.

      Недокуренный синий «Винстон».

      – Влад? – Она пробегает взглядом по потолку от угла до угла. – Владик! Ты дома?

      Нехорошие мысли закрадываются в ее голову.

      Он, наверное, не один.

      Он.

      Наверняка не один.

      Вика сегодня ночевала у себя. Значит, он, предатель, привел сюда какую-то девицу.

      – Поэтому не открывал мне дверь?

      Вика мгновенно перемещается в спальню.

      Она, естественно, не успевает оценить всю абсурдность своего дурацкого предположения. Нелепость. Ведь у нее же есть ключи, она же беспрепятственно может зайти в любое время. И он миллион раз клялся, говорил, что любит только ее.

      Пусто.

      В спальне никого.

      Девушка возвращается на кухню, по пути смеясь над своей детской подозрительностью и недалекостью.

      – Это все моя мнительность, сынок. Не обращай внимания, малыш. Мама у тебя не сумасшедшая.

      Ее взгляд скользит через открытую дверь в соседнюю комнату.

      Лицо Вики бледнеет.

      Еще мгновение, и она потеряет сознание.

      Ее рот что-то произносит, но слова не получаются. Звуки словно залетают снаружи внутрь.

      – К-к… как?

      Вика хватается за живот.

      Ее сейчас стошнит. Голова вот-вот взорвется изнутри. Мурашки бегут по коже. Она мотает головой. Рот без звука произносит, умоляет: «Нет-нет, пожалуйста, нет, только не это».

      Девушка скользит спиной по стене. Ужас застывает на ее лице. Она садится, ее ноги отказываются стоять.

      Вика второй раз за день рыдает.

      Сквозь слезы, в мутной картинке ее глаза различают пугающий силуэт. Что-то подвешено на потолке.

      Оно висит прямо напротив окна. Висит в солнечных лучах. Оно слегка раскачивается.

      Веревка еле слышно, тоненько поскрипывает под тяжестью груза.

      Это.

      Что-то большое.

      Это человек.

      – Влад… Зачем? – шепчут ее губы.

      Вика надрывно мычит.

      Зубы сами сжимаются и больно давят друг на друга. Вот-вот верхний ряд раскрошит нижний.

      Веревка поскрипывает.

      Девушка падает на колени и закрывает руками голову. Ладони с силой упираются в виски. Пальцы впиваются в волосы, и крик отчаяния вырывается у нее из груди.

      Жизнь несправедлива.

      Подвешенный за шею, ее любимый, отец ее будущего ребенка болтается посреди комнаты.

      – Владик!

      Вика зовет на помощь, но ее голос растворяется в пустоте.

      Все звуки испаряются.

      Она словно наблюдает за происходящим через двойное звуконепроницаемое окно. Словно она погрузилась под воду. Словно это все вообще не с ней. Это просто второсортное кино. Дурацкий фильм, в котором вдобавок забыли прикрепить звуковую дорожку.

      Девушка слышит лишь ритмичные пульсации в ушах.

      Тук-тук. Тук-тук.

      Все краски постепенно исчезают. Все