Вкус свинца. Марис Берзиньш

Они таких защищают. Пролетарии всех стран…

      – Ты что, в коммунисты решил податься?

      – Боже сохрани… это я так, в шутку. Честно говоря, я без понятия, кто хуже – гитлеровцы или русские. Как говорится, все не без греха. Одним кажется, что русских нужно бояться меньше, чем фрицев, другим – совсем наоборот. Вот, к примеру…

      – Ха! – Коля перебивает меня, не давая рассказать про Яцека. – И это говорит человек, который живет под одной крышей с немцем. Ты его боишься?

      – Нет, Вольф – это же просто подарок судьбы, тут ни убавить ни прибавить. Я про германских фрицев, про фюрера и его банду… но…

      пожалуйста, расскажи мне еще раз все по порядку, отчего ты так волнуешься насчет русских? Мне понять хочется.

      Коля опускает голову и на мгновение умолкает. Потом встает и берет пальто.

      – Не хочу плакаться, но, раз уж ты учинил мне допрос, так и быть, расскажу. Кто знает, вдруг и самому полегчает.

      – Куда собрался, тут что – нельзя?

      – Нет. Пошли в кабак. Без водки не получится.

      Я удивлен. До этого Коля никогда не звал меня выпить. Поначалу вообще казалось, что он чуть ли не баптист. Такой праведник, не чета остальным работягам. Только летом позволял себе бутылку пива. А тут, на тебе – пошли в кабак. Похоже, дело серьезное. Быстро натягиваю пальтишко, и мы выходим. В остром воздухе октября листья деревьев стали желтыми, коричневыми и красными.

      Место, где улица Елгавас встречается с Виенибас гатве, находится ближайшая забегаловка – кабак Озолса. Внутри стоит гул, то и дело слышно крепкое словцо. Мы находим место, нам приносят бутылку водки и несколько бутербродов с окороком, украшенных кружочками огурцов. Быстро опрокинув, одну за другой, пару стопок, Коля наливает третью.

      – В девятнадцатом году я был у зеленых партизан, – не успев начать рассказ, он прерывается и снова выпивает. – Слыхал?

      – Конечно, слыхал. Это те, что сражались с большевиками?

      – Ну да, они самые, – Коля наливает стопку и тут же осушает ее. Бутылка уже почти опустела.

      – Яне знал.

      – Не знал, потому что я не болтал.

      – Моей маме тоже не рассказывал.

      – Полностью скрыть уже тогда не вышло, но, надеюсь, она забыла.

      – Почему? Ты же герой! Этим нужно гордиться.

      – Не ори! – Коля обводит подозрительным взглядом посетителей. – Не хочу, чтобы кто-то услышал. Пошли отсюда, тут слишком много народу.

      Не понимаю его. Ладно, бутылку выпили, но можно же заказать еще. Мне тут кажется довольно уютно.

      – Возьмем у Пинне еще полштофа и – назад.

      – Ой! – вдруг вспоминаю, что, собравшись на скорую руку заштукатурить трещины в стене, добавил в гипс чистую воду, а не клей, но так и не успел использовать готовую массу. Опять получится гипсовый кулич, который придется выбросить.

      – Что такое? – спрашивает Коля.

      – Быструю шпатлевку не вымазал.

      – Пустяки. Пойдем.

      В магазине Пинне Коля покупает бутылку «Кристалла» и круг колбасы, в лавке Варны напротив – несколько заварных пирожных.