Человек с двойным дном. Владимир Васильевич Гриньков

между страницами так, чтобы два конца заколки торчали иглами-усами, и эти усы решительно воткнула в розетку.

      ***

      – Заходим вдвоём, – говорил капитан. – Без объяснений надеваем ему браслеты,

      Звякнул выразительно потёртыми наручниками.

      – И после этого …

      Вдруг раздался хлопок и погас свет.

      – Перемкнуло! – сказал в темноте лейтенант.

      – Фонарь наш где?

      – В столе? – полувопросительно произнёс лейтенант.

      Выдвигали-задвигали ящики, но ничего нельзя было разглядеть в темноте.

      – Спички твои – где? – сердился капитан.

      – Я на подоконнике оставил. Курил ещё когда, – засуетился лейтенант.

      Направился к окну, проём которого едва угадывался в ночи, но наткнулся в темноте на стул с ведром воды, всё опрокинул, произведя немалый шум, и от души выматерился. Добрался, наконец, до окна, на ощупь отыскал спички, собрался было чиркнуть, да замер. Нет, почудился, видно, ему какой-то подозрительный звук.

      Отыскали фонарь, потом при его свете из сейфа достали пистолет лейтенанта, капитан чертыхался и выговаривал своему более молодому коллеге ( “Оружие всегда должно быть при тебе, а не под замком!” ), на что лейтенант, оправдываясь, отвечал, что дома младший брат, мол, и если пистолет хранить дома, то и до беды недалеко.

      Светом порешили заняться позже.

      – Впотьмах он не так быстро сообразит, – сказал капитан. – А тут мы ему – браслеты.

      И дальше всё произошло действительно молниеносно. Вдвоём вошли в соседнюю комнату, лейтенант направил яркий луч фонаря в лицо «Геннадию», который зажмурился и отвернулся, в то же мгновение капитан защёлкнул наручники на запястьях жертвы, «Геннадий» дёрнулся, но было уже поздно.

      – Сиди тихо, паря! – сказал капитан и никакой деликатности теперь в его голосе не угадывалось.

      А тут ещё в руке у лейтенанта «Геннадий» увидел пистолет.

      – Вы чего, мужики?! – спросил «Геннадий» дрогнувшим голосом и взгляд его заметался.

      Он сейчас был похож на приговорённого к смертной казни, который хотя и помнил о вынесенном ему приговоре даже во сне, и ожидал казни ежесекундно, а всё же надеялся на то, что не сегодня, не сейчас. Но вдруг явились палачи, и в мгновение наивные надежды на спасение рассыпались в прах.

      – Задерживаем тебя, – сообщил капитан. – Официально.

      – За что?!

      – Мужик, которому ты подбил глаз, пришёл и написал заявление. Обязаны отреагировать.

      – Он же первый начал!

      – Разберёмся, – трафаретно ответил капитан и впору было ужаснуться.

      Потому что за равнодушием этого служаки угадывалась неприглядная картина происходящего: завертелись, заскрипели колёсики государственной машины, и с каждым оборотом шестерёнок всё меньше оставалось надежды на спасение.

      –А женщина где?! – неприятно удивился лейтенант, шныряя по углам лучом фонаря.

      – Поссорились мы с ней, – поспешно сообщил «Геннадий».

      – Ну, и чего? – метнулся лейтенант к окну, которое, как он с запозданием обнаружил, было распахнуто.

      – Ну,