Возвращение в Прованс. Фиона Макинтош

в морскую даль и давал себе слово непременно сдержать обещания… но не сейчас.

      Люк встал, потянулся и облизал губы, соленые от влажного ветра. Солнце уже поднялось из-за горизонта, осветило вершину утеса и заброшенный маяк Бель-Ту – частые туманы и неудачное расположение делали его бесполезным для мореходов. Новый красно-белый маяк построили на островке в океане. Люк работал посменно еще с двумя смотрителями, обеспечивая бесперебойную подачу световых сигналов с интервалом в двадцать секунд. Свет маяка был виден за двадцать пять миль. Сегодня Люк заступил на очередную восьминедельную вахту и с большой неохотой расстался с Лизеттой и Гарри. Он и так пропустил много важных вех в развитии сына: его первую улыбку, первый зуб, первое слово. Лизетта утверждала, что мальчуган четко произнес «папа».

      Больше всего Люку нравилась смена с полуночи до четырех утра, когда было темно, тихо и уединенно. На маяке пахло составом для чистки меди, керосином, смазочным маслом и краской. Три смотрителя жили в стесненных условиях, поэтому к ароматам химикатов добавлялся ядреный запах мужского пота. Смена пролетала незаметно: требовалось заводить часовой механизм, вращающий линзы, проверять состояние горелок и наличие топлива в баках, не давать огню погаснуть. Люк с радостью выполнял любую работу, а раз в три дня, когда ему полагался выходной, спускался с утеса и выходил на галечный пляж, где собирал красивые камешки для Гарри.

      Если позволяло время, он переправлялся на лодке к берегу и взбегал по крутой тропинке к дому, где его встречали жена и сын, обрадованные неожиданным приездом. Люк сжимал Лизетту в объятиях, тискал и щекотал Гарри, рассказывал ему сказки. Они проводили вместе восемь часов, а потом Люк бегом мчался на пристань, чтобы вовремя вернуться на маяк.

      Лизетте нравилось жить в Истбурне. Она перезнакомилась с соседями, обзавелась подругами, проявляла интерес к любительскому театру, но центром ее жизни оставались муж и сын.

      Люк изо всех сил старался превозмочь ностальгию, выбраться из пропасти тоски по родине.

      – Давай вернемся во Францию, – предложила однажды Лизетта. – Может, там тебе станет легче.

      – Нет, – ответил он. – Гарри привык к Англии.

      – Ничего страшного, дети легко адаптируются. Он и так наполовину француз.

      – И немец, – резко напомнил Люк.

      – Прекрати! – сказала Лизетта, укоризненно глядя на мужа.

      Он сокрушенно кивнул, не в силах сдержать обуревающие его чувства.

      – Послушай, сейчас есть хорошие психологи, – начала Лизетта. – Тебе не помешает совет специалиста…

      – У меня с головой все в порядке, посторонним там делать нечего.

      – Согласна, – кивнула Лизетта. – Но тебе же плохо!

      – А кому сейчас хорошо? – огрызнулся Люк. – Вой на только что окончилась, столько горя…

      – Видишь ли, все стараются с оптимизмом смотреть в будущее, а ты как будто