Стрекозка Горгона. Елена Гостева

из себя: «А как она, а!» «А он-то!» «А я лишь подумал, как тут…!» «А я глазом моргнуть не успел!» Таня с каждым их возгласом убеждалась, что сумела произвести в таборе немалый переполох, настоящий фурор.

      Отсмеялись, и Серж задумчиво спросил:

      – Коль, как думаешь, Тане теперь ничего не угрожает? Мстить Жужа иль её родня не станут?

      – Этой Горгоне-то?! Не-а, и пикнуть не посмеют! – И снова захохотал, но негромко, из последних сил, потому что и так в животе от смеха колики начались.

      Сеня с Юриком, уехавшие из табора позднее, подтвердили – там все были донельзя напуганы. Мужчины обмолвились, что зря Баро на поводу у жены пошел, женщины перед Анастасией Павловной лебезить начали, так что смотреть даже неприятно, уговаривали Жужу, чтобы она прощения попросила, поскольку сама ведь непочтительно себя повела, но та пока упрямилась…

      Глава 9

      Домой дети приехали под вечер. Бабушке всё рассказали – а как иначе? – причем мальчишки выгораживали Таню, доказывали, что во всем сама Жужа, дура, виновата. Бабушка покачала головой и сказала:

      – Чую, дело-то на этом не закончится.

      – Ну да. Я тоже так думаю. Ежели в таборе хоть что-то поломанное обнаружат, всё на Танюху спишут, – сострил Николай. – И к тебе повадятся за подаянием: мол, подкинь-ка денежек на замену, а то внучка побушевала, всё в негодность пришло.

      Бабушка от Кало отмахнулась:

      – Ну тебя, балабол. – И, усмехнувшись, добавила. – Однако ты в таборе этого не говори, без тебя-то, может, не догадаются.

      Назавтра дети к цыганам решили не ездить. Тане, наконец-то, и в самом деле стало стыдно. Но около полудня прискакал Лоло – двоюродный брат Николая и Семена, Тане, стало быть – троюродный. Он сообщил, что у Жужи выкидыш. Причем, кровотечение началось ещё вечером, но она – вот ведь до чего стерва упряма! – никому сразу не сказала, сама пыталась какое-то снадобье сварить. И только когда уже в обморок грохнулась, женщины догадались, что с ней. В это время в таборе сильных знахарок не было – у Пелагеи, Зары, да и у других пожилых цыганок в уезде уже обширная клиентура появилась. Кому поворожить, кого полечить; с одними Пелагея разговаривает, с другими – Зара, третьим Валя и Рада гадают, четвертые очереди своей ждут. В город за Пелагеей послали, но пока она ещё доберётся, с Жужей может совсем худо быть. Лоло не посмел уговаривать Таню приехать в табор, лишь попросил:

      – Ты ж на неё проклятье наложила, так сними, а? Мы понимаем, что она сама виновата, не надо было тётю Настю оскорблять. Так уже поплатилась. Выкидыш случился, а больше не делай ничего, пусть она поправится, ладно?

      – Какое проклятье? – возмутилась Таня. – Вот ещё! Не накладывала я ничего на Жужу, если что и получилось, то само собой, я даже не знаю, как…

      Бабушка поддержала:

      – Так оно и есть. Не могла Таня проклятье наложить, никто её этому не учил. А если от оскорбления, в гневе и сумела что сделать, так и сама не знает – не ведает, как это вышло, и что вышло. Была обида сильная нанесена, вот и ответ сильный…

      А