За каменной стеной. Мила Дрим

это, определенно, оно.

      В здании ЗАГСа вкусно пахнет цветами и праздником. Цокаю каблуками по мраморному полу. Знаю, что пора переходить на новую, более удобную, обувь, но для этого нужно прогуляться по магазинам, а я – все это время – была затворницей.

      Приветливая женщина в темно-синем платье-футляре с улыбкой встречает нас.

      – Вот, пожалуйста, – изящные пальцы раскрывают бархатную папку перед нами.

      Садыков ставит свою подпись.

      Размашистая, с сильным нажимом, даже она заявляет о волевом характере своего владельца.

      Руслан вручает мне теплую, после его пальцев, ручку.

      Рука моя дрожит, когда я начинаю водить носиком ручки. Как и вчера, моя подпись получается корявой. Краснею и кошусь на Садыкова.

      Он задумчивым взглядом глядит на только что подписанный нами документ.

      – Поздравляю вас, теперь вы – муж и жена! – удивительно торжественный голос звучит оглушающее громко для меня.

      Роняю ручку, и Руслан Садыков ловит её. Возвращает на стол.

      Я опускаю взор вниз, на носы своих замшевых сапог.

      Волнение сдавливает мою грудь, сердце то затихает, то учащенно бьется.

      Помню, что после объявления мужем и женой, муж должен вроде как поцеловать свою жену…

      Теплые пальцы берут меня за правую ладонь.

      Вздрагиваю от прикосновения Садыкова.

      Его рука на секунду замирает. А потом – по моему безымянному пальцу скользит кольцо. Пораженно гляжу на него. Огромный бриллиант почти полностью закрывает фалангу моего пальца, свет люстры играет на его гранях, привлекая не только мое внимание, но и внимание сотрудницы ЗАГСа…

      – Впервые в жизни вижу такое роскошное кольцо, – выдыхает восторженно она, тем самым озвучивая мои мысли.

      ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

      Садыков не целует меня – ни в ЗАГСе, ни уже потом, в машине.

      Сердце мое проникается благодарностью к нему.

      Не за кольцо, хотя, оно, безусловно, прекрасно.

      А за то что Руслан Садыков не стал прикасаться ко мне.

      Понимаю, что все это – временно, но сейчас я рада и такой, пусть и небольшой, отсрочке.

      Гляжу в окно машины. Замечаю, что мы выехали из города.

      Пейзажи сразу же становятся живее и красочнее.

      Багровозолотистый лес контрастирует с кристально-чистым голубым небом. Глядя на это великолепие, я, кажется, понимаю, почему Пушкин особо любил осень.

      Столько ярких оттенков! Будто мир осыпали золотом и раскрасили пестрой палитрой!

      Улыбаюсь, радуясь тому, что я снова в состоянии замечать красоту вокруг. Прежде мир казался мне холодным и мрачным.

      Машина Садыкова плавно сворачивает направо, и мы оказываемся в коттеджном поселке. С любопытством разглядываю дома.

      Все, как на подбор, двухэтажные и обнесены высокими заборами.

      Это что, наша местная Рублевка?

      Скольжу взглядом по облагороженным дорожкам, по пирамидальным тополям, которые, словно зеленый щит, закрывают окна домов от любопытных взглядов.

      Взгляд останавливается