Чёрный лама. Валерий Петрович Большаков

повторил карлик.

      Хозяин отыскался на втором этаже, в просторной гостиной, заставленной тяжёлой и дорогой мебелью: стол, кресла, шкаф, горка, диван – всё было добротным и «богатым», как полагалось обстановке купеческого дома.

      Когда Антон узрел самого Большого Ефима, то сразу понял, откуда у него такое прозвище – человечище это был огромный, «негабаритный», голову гнувший перед всякой притолокой, и не знавший, куда ему силушку девать.

      – Ты, што-ли, видеть меня хотел? – прогудел он, шагнув навстречу.

      – Я, – спокойно признал Уваров. – Ефим… э-э… Как вас по батюшке?

      – Михалыч.

      – Так вот, Ефим Михайлович… – начальник региональной канцелярии оглянулся, и отступил к креслу, непринуждённо плюхаясь на кожаную мякоть. – Да вы садитесь, в ногах правды нет.

      На широком лице Большого Ефима мелькнуло удивление, сменившееся ухмылкой. Присев на жалобно заскрипевший диван, он пророкотал:

      – Люблю наглых!

      – Наглость – второе счастье, Ефим Михайлович.

      Тот хмыкнул, и откинулся на спинку дивана.

      – Чего хотел-то?

      – Знаете такого человечка, манзу, прозванного Ваней Хунхузом?

      – Китаёзу этого? – небрежно уточнил пахан. – Да кто ж его не знает! Гонору в нем всегда больше было, чем ума. Говорил я ему, чтоб с «армяком» не связывался, да куда там… Вот, тягал бы свой опиум, и горя б не знал! Так нет же…

      – В последнюю свою ходку, – осторожно проговорил Уваров, – Ван И тягал иной груз…

      Большой Ефим поднял обе ручищи.

      – Я тут сторона, – твердо заявил он. – Врать не буду, контрабандой не брезговал и не побрезгую, но четко знаю, где кончается хабар и начинается политика.

      – А я на вас и не думаю. Просто ищу тех, кто Ваньке этот самый хабар доставал… Или добывал, уж не знаю, как сказать.

      – Ага… – Пахан задумался, после чего вздохнул. – Уважаю я вашу контору, потому и пустил к себе в дом. Полицмейстеру ход сюда заказан. Ага… А ты… Вдруг, да пригодишься? Правильно? Мало ли… Ты, вот что… Загляни-ка в один кабачок – это не здесь, а в Тетюхе, напротив фабрики. Называется то место «Ногуле» – так гольды с орочонами речку нашу прозывают. Бывает, что туда заглядывает один занятный туземец, гольд, вроде. Зовут Юнгани Сигдэ.22 Вроде как с ним Хунхуз дела имел. Гольд-то в тайге живёт, ею и кормится, он Ваньке таскал чего-то, а тот уже за границу передавал. Ну, как-то вот так.

      – Премного благодарны, Ефим Михайлович, – улыбнулся Антон.

      – Завсегда рады, – хмыкнул Большой Ефим.

      Покинув дом и вернув оружие, Уваров с Горой поспешили к станции. Ждать паровозик не стоило, тот ходил три или четыре раза в сутки, а вот пара извозчиков маялась-таки, пассажиров дожидаючись. В крупных-то городах пролетки с колясками повывелись почти, а в глубинке «гужевой транспорт» не поддавался новым веяниям – копыта цокали по одной дороге с шуршащими шинами.

      – Извозчик!

      Бородатый мужик в широкополой шляпе мигом подогнал коляску с откидным верхом, и спросил радостно:

      – Куда изволите?

      – Подкинь

22

Юнгани из рода Сигдэ.