Кровавый круиз. Матс Страндберг

что Калле работал здесь так недавно, – говорит Филип. – Черт, как быстро летит время… Безумие просто.

      – Да, так всегда ворчат старички, – улыбается Марисоль.

      Глаза щиплет больше, чем Филипу хотелось бы показать.

      – Еще пара лет, и ты окажешься на моей стороне сорокалетнего рубежа.

      – Ты действительно рискуешь напомнить мне об этом сейчас, когда я держу в руках нож? – возмущается девушка. – Ты знаком с его парнем?

      – Нет, я почти не виделся с Калле с тех пор, как он уволился. Он переехал на юг Швеции, чтобы там учиться. Мне бы надо чаще ему звонить. Но ты знаешь, как это бывает…

      Марисоль согласно кивает, а Филип понимает, что наверняка однажды он точно так же скажет про нее. Для нее «Харизма» – всего лишь место работы. Для него – вся жизнь, это его дом. На самом деле это единственное место, где Филип чувствует себя по-настоящему дома. Он уже не может представить себе работу в другом месте. И это еще один повод для беспокойства. Особенно сейчас, когда поговаривают о том, что дни «Харизмы» сочтены.

      – Кем он стал? – спрашивает Марисоль. – На кого он учился, я хотела сказать.

      – Он ландшафтный дизайнер, – отвечает Филип. – Или архитектор, или что-то в этом роде. Черт возьми, я должен бы знать, правда?

      – Наверное.

      Филип надеется, что это знает Пия, так что ему не придется спрашивать Калле самому.

      Марисоль собиралась что-то ответить, когда кто-то застучал по стальной решетке у входа. Они переглянулись.

      – Твоя очередь, – говорит девушка.

      Но, подойдя к решетке, Филип видит, что это не кто-то из пассажиров, кому не терпится в бар, а Пия, которая переминается с ноги на ногу, держа в руках бумажный пакет.

      – Я получила сообщение от Калле, – говорит она. – Они только что сели за столик в «Посейдоне».

      – Дай мне одну минуту. – Филип возвращается к бару и снимает фартук. – Я быстро, но, возможно, не успею вернуться к открытию.

      – Я думаю, что справлюсь одна первые минут пятнадцать или даже полчаса, – улыбается Марисоль.

      Лед громко гремит, когда Филип наполняет им ведерко. Бутылка надежно пристроена среди льда, и Марисоль снимает два бокала для шампанского и протягивает Филипу.

      Она провожает его до решетки. Примерно в метре от пола решетка, как всегда, застревает. Филип чертыхается, Пия и Марисоль смеются в ответ. Каждый божий день он воюет с этой проклятой решеткой. Он трясет ее, раскачивает, подталкивает бедром и одновременно тянет, наконец она поддается и с оглушительным грохотом уходит вверх.

      Альбин

      В окне за спинами мамы и папы один за другим проплывают стокгольмские шхеры. Последние лучи заходящего солнца освещают кроны деревьев. Альбин смотрит на деревянные дома, выглядывающие из-за деревьев, и купальни у самой воды. Представляет, каково было бы сидеть на одном из этих мостиков и наблюдать, как проходит большой паром. Папа говорит, что эти домики стоят раз в десять больше их таунхауса.

      Мама утверждает,