Последние узы смерти. Брайан Стейвли

окруживших стол, замкнулись: губы поджаты, глаза сощурены, челюсти сомкнуты. Никто здесь не желал знать правду и уж точно не желал принимать правду от нее. Каден пристально следил за сестрой, опустив на стол неподвижные ладони. Адер ничего не могла прочитать на его лице, но ей чудилось, будто он хочет ей что-то сказать, предостеречь. Но поздно. Минута для примирения, если таковая и была, осталась позади.

      Другой император обошелся бы без подобных сцен. Отец ни за что не стал бы орать на совет, не стал бы тыкать их носом в содеянные глупости. Каден, как видно, был из того же теста: действовал спокойно, обдуманно, взвешенно. Другой император сумел бы достичь мира с советом, но где его взять, другого императора? Санлитун мертв, а Каден… Не понять, то ли он трус, то ли уж так кроток, то ли выхолощен. Она и сама не добилась великих успехов, но она, Кент побери, хоть что-то делала.

      – Мы получаем донесения, – говорил между тем Бури; взяв лежавший перед ним шест, он указал на северную часть карты, где под миниатюрными сосенками проглядывали маленькие озера. – Не трудитесь читать нам лекцию о ваших… неудобствах.

      – О моих неудобствах? – едва не подавилась Адер. – Моих? Если вы беретесь править Аннуром, беретесь вводить законы и определять политику, как указано в вашем договоре, не пора ли вам считать своими проблемами и то, что происходит за стенами этого великолепного зала?

      Мосс поднял руку, призывая к спокойствию, – кажется, он чувствовал себя единственным взрослым среди перессорившихся детишек.

      – Это была семантическая неточность, юная леди.

      – Ваше сияние! – прогремела Адер.

      Он оттопырил губы, словно слова эти имели кислый вкус.

      – Если вы, как заверяете, намерены залечить раскол, – наседала Адер, – если намерены соблюдать подписанный мною и вами договор, то я – император. Император Аннура и ваш император, так что извольте обращаться ко мне соответственно протоколу.

      – Я не раз замечал, что больше всего настаивают на почестях те, – заметил Мосс, – кто менее всего их заслуживает.

      Он покачал головой, выражая сдержанное сожаление благовоспитанного человека.

      Сидевшая в стороне от него Кегеллен улыбнулась и радостно заявила:

      – Согласна как никогда. Предлагаю теперь же отбросить все титулы, как императорские, так и аристократические. Немедленно! – Она легкомысленно помахала рукой. – Я начну.

      Присутствующие заерзали. Что ни говори, эти люди всю жизнь полагались на свои имена и звания, привилегии и прерогативы, пользовались и наслаждались ими с детства, с самого рождения. Одно дело – пробовать на прочность императорские права Адер, и другое – видеть, как подрывают их собственные позиции.

      Мосс насупился.

      – Мы, разумеется, соблюдаем букву договора, ваше сияние, – заверил он. – Однако, возвращаясь к насущным вопросам, полагаю, мой коллега из Ченнери всего лишь заметил, что представленные вами невеселые известия до нас… уже дошли.

      – Мы читаем донесения, – снова поднял голос Бури. – Ежедневно.

      Адер