Последние узы смерти. Брайан Стейвли

дерьмо!

      Если Кадена и заботила судьба Гнезда, по нему это было не заметно.

      – В конечном счете, – помолчав немного, заговорил он, – все сложилось для нас удачно.

      – Удачно? – зарычала Гвенна. – Что тут удачного, сукин ты сын?

      – Я сожалею о ваших друзьях, – ответил Каден, – о гибели ваших знакомых, но если бы ил Торнье достались кеттрал, уцелевшие и верные ему крылья, нам конец. Мы бы против него не выстояли.

      – Не знаю, так ли это плохо, – огрызнулась Гвенна. – Не питаю любви к кенарангу, но по всему, что мы слышали в пути, с этой твоей республики проку еще меньше, чем с имперской задницы Адер. Та вместе с ил Торньей хоть сдерживают Кентом драных ургулов.

      Каден сдвинул брови:

      – Ургулы – не единственная угроза. И даже не главная.

      – Просто ты не бывал у них в плену. – Гвенна ткнула в него пальцем. – А мы не одну неделю проторчали в их лагере. Длинный Кулак, дери его Ананшаэль, заставлял нас с Анник участвовать в его мерзотных ритуалах.

      Она покачала головой, не находя слов для идиотской глупости Кадена.

      – Ты, может, не понимаешь, – выдавила она наконец. – Взгромоздился на трон и не видишь…

      – Нетесаный трон теперь пустует, – перебил он, – а я уже не император.

      – Как удобно! А будь ты императором, мог бы знать, что с ними Балендин. – Гвенна вздернула бровь. – Припоминаешь Балендина?

      – Эмоциональный лич, – кивнул Каден. – Кеттрал.

      – Да, хотя теперь бывший. Мерзавец перекинулся к ургулам.

      – До нас доходили слухи об одном из заместителей Длинного Кулака. О личе. Но надежных сведений не было.

      – Так вот тебе надежные: Длинный Кулак – опасный чокнутый ублюдок, а Балендин – хорошо если не хуже его. И по мере того как легенды о нем расходятся все шире, он набирает силу… – Гвенна махнула Талалу. – Объясни ему.

      Талал внимательно посмотрел на Кадена:

      – Ты знаешь, что Балендин – эмоциональный лич. Он черпает силу из чувств людей, особенно если эти чувства направлены на него и люди находятся поблизости.

      – Я не забыл Костистые горы, – снова кивнул Каден.

      – Только в Костистых горах нас, из кого он высасывал силу, была горстка, – угрюмо добавил Талал. – А теперь у него сотни и тысячи. Легенда разрастается с каждым днем и дает ему силу. Если он прорвет северный фронт, станет еще хуже. Пока дойдет до Аннура, он сравняется могуществом с Аримом Гуа, с величайшим из атмани. Если не превзойдет его.

      – И это, – перебила Гвенна, – угроза, которую ты называешь меньшей, чем ил Торнья, в одиночку сдерживающий сейчас тех ублюдков.

      – Я не знал… – заговорил Каден и замолчал.

      В его пылающих глазах, в непроницаемой манере держаться проступило что-то новое. Гвенна пыталась понять, что видит. Гнев? Страх? Она не успела подобрать слово, а все уже прошло.

      – Так почему же ты считаешь такими опасными свою сестру и ее генерала? – наседала Гвенна.

      – Может, они и не так опасны, – тихо признал Каден, – в сравнении с описанной тобой угрозой.

      Гвенна