Последние узы смерти. Брайан Стейвли

та была в воздухе, наложила и выпустила следующую и, пока летела вторая, еще одну.

      Тук, тук, тук.

      Как дятел – только не бывает таких упорных дятлов. И дятлы не убивают.

      Анник, склонив голову к плечу, полюбовалась делом своих рук. Все стрелы теснились друг к другу на пространстве не больше глаза. Маленького глаза. Если снайпер была довольна, то умело это скрывала.

      – Я не устала, – сказала она и по перекошенным половицам зашагала собирать стрелы.

      Гвенна открыла было рот – и закрыла. Спорить с Анник – пустое дело. Не устала значит не устала. Сама Гвенна вымоталась до предела. Ей чудилось, что она не знала отдыха по меньшей мере с бегства с Кирин. Казалось бы, последние девять месяцев прошли спокойно. В андт-килском сражении досталось всем, и основательно. В бедре у Анник засела половина ургульского копья. У Талала были сломаны три пальца, три ребра. И еще трещина в лопатке – все, надо полгать, от последнего взрыва, подкосившего Балендина. При том же взрыве Гвенна получила камнем по голове, а еще один перебил ей кость над коленом.

      Им всем полагалось погибнуть, кого другого такие ранения бы убили. Однако, согласно теории Талала, их спасли яйца сларнов – повысили жизнеспособность и ускорили заживление. Гвенна в себе никакой жизнеспособности не ощущала. После того сражения никто из них не мог одолеть и четверти мили, а Гвенна вырубалась даже от резкого движения. Они долго и безуспешно искали Валина. За месяц изрыскали все вокруг – разве что не осмотрели каждый клочок леса до самых Ромсдальских гор.

      Юго-восточнее Андт-Кила они нашли пустую полусгнившую хижину – приют охотника или разбойничье логово. Забились в нее, и в ближайшие несколько месяцев им хватало дела – попросту выжить. Задача оказалась много труднее, чем они думали: месяцами останавливать кровь, промывать и перевязывать раны, перебиваться собранными у самой хижины грибами или редкими птицами, которых Анник умудрялась подбить из охотничьего лука… После нескольких месяцев такой жизни все трое были похожи не на воинов, а на мертвецов.

      Все лето и осень ушли на выздоровление. Гвенна училась ходить, пока не научилась бегать; училась держаться на воде, пока не научилась плавать; училась не ронять гребаный меч, прежде чем замахнуться, пока не почувствовала себя хоть наполовину вправе снова называть себя кеттрал. Все лето и осень они и думать не могли о том, чтобы куда-то идти, кого-то убивать. Куда идти и кого убивать, Гвенна пока не представляла, но не сомневалась, что таких дел впереди хоть завались. К тому времени, как они ощутили в себе силы двинуться в путь, лес по нижние ветви завалило снегом. Они тратили полдня на полмили, и потому пришлось пересидеть в хижине еще и зиму – питаться олениной и сдерживаться, чтобы не поубивать друг друга.

      Лишние месяцы, пожалуй, пошли им на пользу. На юг они двинулись здоровыми, столь же сильными и быстрыми, какими были на Островах, и раны, которые вовсе не должны были закрыться, совсем зажили. К сожалению, внешний мир за девять просиженных ими месяцев и не думал выздоравливать. Гвенна, Талал и Анник даже не представляли, какое вокруг дерьмо.

      Ничего