Сансара. Оборот третий. Яйца Нимиры. Мила Бачурова

Яйцерина.

      Блин, да я бы рад не останавливаться! Или не рад?.. Господи, что я вообще делаю со своей жизнью?!

      Из затруднительного положения меня выдернул знакомый мерзкий голос:

      – Какого яйца тут происходит?!

      Я повернул голову и увидел, что единственный выход из нашего закутка заслонили трое яиц.

      – А! – Я хихикнул. – Смит Гладкое Яйцо? Да ты крутой. А эти, по бокам – твои яйца?

      – Стойте! – заметалась Яйцерина. – Не надо! Я всё объясню.

      – Да чё там объяснять, и так всё понятно, – пожал я плечами и отважно шагнул к Смиту.

      И тут вдруг спину пронзила резкая боль, заставив меня вскрикнуть и упасть на одно колено.

      – Так-так-так, – вальяжно произнёс Смит, подкатываясь ко мне. – Похоже, тут переживать не о чем, да?

      В невидимой руке рядом с ним появилась металлическая цепь.

      Глава 5

      Про болты в спине я практически забыл. Вот ведь… Раньше не понимал, как люди умудряются жить со всякими пирсингами – неудобно ведь должно быть! А самому накрутили в спину неведомой хрени – и как так и надо. Ну, на спине не засыпал, само собой, привык на боку.

      И вот сейчас, ни в зад ни вперёд, как говорится, болты дали о себе знать. С меня даже хмель слетел от таких изысков. Как будто в позвоночник все эти болты вот прям сейчас закручивают, без наркоза. В глазах потемнело, на губах застыло матерное слово.

      Уши будто ватой заложило, но я всё же услышал, как кричит Яйцерина, как Смит Гладкое Яйцо говорит: «Подержите её!». Потом – свист воздуха, рассекаемого цепью.

      Я сделал то единственное, что мог – повалился на бок. Цепь пролетела сверху. Смит выругался.

      Приступ ушёл так же внезапно, как и пришёл, оставив только тошноту, бешено бьющееся сердце и трясущиеся руки-ноги. Ну и хрен с ними, что трясутся. У Смита, вон, их вообще нет. Надо, Костя! Вступиться за честь дамы, и всё такое.

      Я приподнялся, встал на одно колено, посмотрел на Смита, который как раз отводил цепь назад для второго удара. Ну и что мне с этим Шалтаем-Болтаем делать? С правой ему пробить? Мысль, конечно, интересная, опять-таки ужин. Но вряд ли это как-то поможет нашей репутации в деревне Яичных Холмов. Да и Яйцерина умом тронется, увидев, как мы с Дианой и Фионой пожираем внутренности её бывшего.

      Подумав, я просто вытянул руку и толкнул Гладкое Яйцо.

      Результат превзошёл все ожидания. Смит упал и покатился, громко вопя.

      – Э! – возмутился сзади один из его подручных (или, вернее, «подъяичных»?), который держал Яйцерину. – Ты страх потерял, яйцо с руками?

      Кажется, ребята привыкли, что от них молча выхватывают и говорят «спасибо». Типичные мажорчики, непуганые.

      – Сейчас, – сказал Смит Гладкое Яйцо, поднимаясь, как Ванька-встанька, – я тебя убью. Выпущу наружу твой белок. Готовься к смерти!

      – Окей, – пожал я плечами, выпрямляясь во весь рост. – Пойду готовиться. Как буду готов – сообщу.

      Смит взмахнул цепью. Я, не слишком уверенный в том, что делаю, поднял левую руку, и цепь обвилась вокруг неё. Больно,