Елисейские Поля. Ирина Одоевцева

я все помню.

      Ну да, она помнит. Послезавтра они едут в Россию.

      Она с трудом встает. Какими тяжелыми стали ноги.

      – Идите домой, милый Кром. Уже поздно. А завтра для вас трудный день.

      Кромуэль уже почти спит. Голова его лежит на подушке. Веки закрыты.

      – Пора домой, Кром.

      – Да-да, сейчас. Очень весело было. Когда вернемся из России, будем часто…

      – Об этом потом. Теперь иди домой.

      Николай берет его за руку:

      – Спокойной ночи. До свидания.

      – До завтра.

      Все идут провожать его в прихожую. Пестрый фонарь под потолком неприятно блестит. Все качается, все плывет. Николай помогает Кромуэлю надеть пальто.

      – Ты один доберешься? Довести тебя?

      Кромуэль благодарно улыбается:

      – Спасибо, какой ты добрый. Какие вы все добрые.

      Андрей снова громко смеется. Лиза вздрагивает:

      – Чему ты?

      – Спокойной ночи. – Кромуэль кланяется. – Я отлично дойду сам. Спокойной ночи, Изольда.

      Дверь хлопает за ним.

      – Ты болван! – зло кричит Николай.

      – А ты трус.

      – Не ссорьтесь, идите спать.

      Лиза поворачивается к лестнице, ставит ногу на ступеньку. В ушах звон, в глазах туман. Ничего понять нельзя. И не надо. Только бы добраться к себе, только бы лечь.

      7

      Обыкновенно Лиза мылась у себя наверху. Но после вчерашнего надо было взять ванну. Голова болела, и во рту был отвратительный медный вкус. Лиза морщилась. Нехорошо, нехорошо. Разве можно теперь так пить?

      Белая пена хлопьями падала на каменный пол. Пар белым облаком поднимался от горячей воды. Электрическая лампочка на стене тускло желтела, как уличный фонарь в тумане.

      Лиза не любила ванную. Она была темная, узкая, без окна, с одной только маленькой дверью, обитой войлоком. Лизе всегда казалось, что это не ванная, а тюремная камера или склеп. И еще казалось, что пахло в ней сыростью, болотом и дохлыми жабами. Хотя откуда тут быть болоту и жабам? Тут было бы удобно своих врагов на цепи держать. Кричи не кричи – никто не услышит.

      Лиза накинула халатик, надела домашние, мягкие туфли и вышла в коридор. Надо чай сварить, ведь Даши нет. Из столовой слышались голоса. Коля уже встал, и Андрей тут.

      Она хотела войти к ним. Нет, пойду вскипячу им чай, а то они голодны.

      Она по коридору побежала на кухню. На плите стояли грязные кастрюли, смятые салфетки валялись на полу.

      «Какой разгром, а только день, как нет Даши». Она достала из-за двери хлеб, оставленный утром булочником.

      «Вот и я помогаю, вот и я приношу пользу. Коля похвалит».

      Вода шумно закипела. Лиза сняла чайник с огня, сунула длинную булку под локоть, взяла горячий чайник в одну руку, в другую сахарницу и осторожно, чтобы не обжечься, пошла по коридору. Войлочные туфли ступали бесшумно. Лиза была горда. Конечно, это только чай, это пустяки. Но я уже помогаю.

      Булка чуть не выскользнула из-под локтя, она остановилась, подхватила ее, снова прижала к груди и вдруг услышала из-за двери голос Николая:

      – Стреляй