Варенье из падалицы. Алексей Алёхин

пота, не заглушаемым даже ихними зверскими духами.

      Характеристика: Трудолюбив. Добычлив.

      С тарелки на него глядели печальные глаза форели.

      Состояние клинической жизни.

      1998

      Похолодало, задуло, и ветер гнал по льду замерзшей городской реки мелкий бумажный мусор и полиэтиленовые пакеты, время от времени взмывавшие вверх, как чайки, в невидимых воздушных водоворотах.

      Когда через неделю потеплело, лед потемнел и сделался похожим на рыбью чешую.

      Ветер был таким резким и ледяным, что всякое сказанное слово тут же срывалось с губ и остывающим облачком отлетало в сторону, чтобы пропасть в пространстве.

      Заявление: мир тесен.

      Молодой поэт вышел на сцену в таких громадных штанах, какие бывают разве что у гранитных памятников.

      По сводам, как птицы по веткам, разлетелись херувимы в виде личиков с алыми крылышками, похожими на двух гигантских креветок.

      С облака глядел православный Бог с красным банщицким лицом.

      Вот явится к тебе Дьявол, и чем ты в него запустишь – шариковой ручкой, что ли?

      Это бессмысленно, как спор Цельсия с Фаренгейтом.

      Во дворе запахло весной и бензином.

      Толстый кот любовался с подоконника подсохшим асфальтом и при этом еще ворковал, как голубь.

      Стены комнаты были увешаны таким количеством разнокалиберных распятий, что наводили на мысль о языческом капище.

      Что осталось от древнеегипетской цивилизации? Посмотрите папирусы: одна бухгалтерия. А вы говорите – искусство!

      Где-то внизу, на фоне тянувшейся под самолетом тусклой земли, плавали, как медузы, легкие круглые облачка.

      Адмирал Улисс.

      Море перевернуло его вверх тормашками, закрутило в буруне и выплюнуло на берег.

      Скажи, какому богу ты молишься, и я скажу, что ты за народ.

      В те далекие времена, когда Фалес заезжал в гости к Гераклиту попить эфесского пивка…

      На маленьком аэродроме самолеты с укутанными в тряпки мордами ждут случая полетать.

      Вспомнились старые красные московские трамваи, похожие на дачные балкончики.

      Со слезами навыкат…

      Пропащий художник: на вернисаже ни одной хорошенькой женщины.

      На тропинке, ведущей с речки, повстречалась идущая за руку парочка, такая смущенная и розовая, точно они перепачкались, кувыркаясь в стогу Моне.

      На эстраду в яркой бабочке и мятом смокинге выскочил птица-говорун.

      Эйнштейн умер и предстал пред Всевышним.

      – Ты подошел ближе всех к пониманию Творения, за это – любое желание.

      – Господи, покажи мне Формулу мира.

      – Гм… Ну, раз уж обещал… Смотри.

      Из облака является каменная скрижаль, Эйнштейн погружается в изучение испещривших ее символов. То удовлетворенно вскидывает густые брови, то досадливо крякает. Вдруг останавливается, возвращается перечесть строку, на чем-то спотыкается вновь, недоуменно поднимает глаза:

      – Создатель! Но тут – ошибка!

      Всевышний морщится:

      – Я