Варенье из падалицы. Алексей Алёхин

небу еле слышно шуршали кучевые облака.

      В зеленой шевелюре лета обозначились первые золотые пряди.

      Смотрю себе легкие перепончатые сны.

      Европейские вокзалы наводят на мысль о путешествиях. Российские – о бедствиях войны.

      Из приемника лился жизнерадостный ранний джаз, еще не научившийся тосковать.

      1992

      Небольшой экскаватор дремал у разрытой траншеи, положив на кучу песка усталую когтистую лапу.

      Жизнь, одинаковая по всей стране, как время на вокзалах.

      Сделался начальником и облачился в пальто, тяжелое, как гроб.

      Город Белоруцк.

      «Смерть комара». Драма в четырех актах.

      Китайские презервативы «Великая стена».

      Смерть – чепуха по сравнению с жизнью.

      На улице запахло морем. Не то из-за приближения весны, не то от цинковых лотков со свежей рыбой.

      Возвращение в райство.

      Старинная тяжелая ваза, похожая на отлитую из хрусталя берцовую кость.

      Картинки эти водились в дебрях золоченого тома с верхней полки шкафа, до которой в детстве было так трудно дотянуться.

      Дважды не войти в одну и ту же любовь.

      О, сладкозадая!

      И уехал в те края, где спят, подложив под голову камень.

      Оркестранты в плохо сшитых фраках.

      Только комаров всегда встречают аплодисментами.

      Он был безмятежен, как продавец вееров в жаркий день.

      Когда на море волны, кажется, будто всю дорогу плывешь в гору.

      Между курортами бегал маленький черно-белый, со вздернутым носом катерок, похожий на матросскую бескозырку.

      И тут началось одомашнивание меня…

      Дама с комплекцией циркового борца.

      Продавец ювелирных побрякушек поглядывал на гуляющую толпу и ждал, пока деньги проснутся и зашевелятся в бумажниках.

      Чугунные копыта скамеек.

      Густое солоноватое вино.

      Насупилось, и дождь совсем уже приготовился вступить – вроде музыканта, перевернувшего скрипку к подбородку и только ждущего взмаха дирижерской палочки.

      Полость головы.

      Зал для игры без правил.

      В школьном вестибюле стоял гам, как в зверинце.

      1993

      Ввалился прямо в пальто, под которым не угадывалось ни пиджака, ни свитера, ни даже рубашки.

      Улыбка как улитка проползла по ее лицу.

      Поэтический вечер вел главный бухгалтер издательства.

      Румянолицые юноши так быстро превратились в краснорожих мужиков…

      По снегу цепочкой протянулись лунки следов, желтые с той стороны, где падал свет уже зажегшегося фонаря, и голубые с другой, освещенной смеркающимся небом.

      …А тебя в моем перечне «любимого» нету, потому что глупо признаваться, что любишь дышать…

      Проклюнувшийся на комнатном цветке побег сложился в нежно-зеленую крошечную фигу.

      Жена велела ему надеть драповое пальто: «Его пора проветрить!»

      Вообще-то он предпочитал куртки, но послушался.

      Пальто было тяжелое, скучное и наводило на неинтересные мысли. Он прогуливал его