Лето печали. Нелли Шульман

жена преподобного выкрикнула:

      – Я знала! Будь проклят день, когда мы впустили в дом коварную тварь!

      Аккуратно положив ложечку на блюдце, Максим Михайлович потребовал:

      – Расскажите мне все с самого начала, миссис Бакли.

      Натруженные руки жены преподобного судорожно подергали украшенный вязаной оборкой носовой платок.

      – Видит Бог, мистер Гренвилл, – с чувством сказала женщина. – Мы вырастили Маргарет словно собственную дочь. Иисус заповедовал нам не чернить имя покойника, но мой отец, мой отец…

      Обрамленные морщинами глаза женщины выпучились. Она задышала, словно выброшенная на землю рыба.

      – О таком не принято говорить в приличном обществе, мистер Гренвилл, – наставительно заметил священник.

      Максим Михайлович хмыкнул:

      – Преподобный отец, в расследовании преступления приходится говорить о разных вещах.

      Миссис Бакли ахнула.

      – Я так и знала! Она что-то украла. Это все ее дурная кровь, – ненавидяще сказала женщина. – Мать Маргарет выросла в трущобах и сама не знала, какого она происхождения.

      Вытащив серебряный портсигар, Сабуров вовремя вспомнил, что миссис Бакли ждет ребенка. Кроме того, преподобный метнул на него взгляд, под которым Максим Михайлович почувствовал себя откровенным грешником. Бакли явно придерживались трезвости и были противниками курения.

      – Маргарет ваша сводная сестра, – уточнил Сабуров.

      Жена преподобного покусала губы.

      – Да. Мой отец, мистер Перегрин, на пороге сорокалетия… – ее голос угас.

      Священник вмешался:

      – Презрел узы христианского брака, бросил жену, святую женщину, с дочерью на руках и ударился в самый гнусный разврат! – его голос гремел, словно с амвона.

      – Он ушел из семьи и стал жить с… – Сабуров почти ожидал обвинения мистера Перегрина в сожительстве с дьяволицей.

      – С натурщицей, – гневно сказала миссис Бакли. – С Иезавелью, выставлявшей себя напоказ. Она умерла от чахотки, однако мы, как христиане не могли позволить ее дочери сгинуть в нищете.

      Преподобный добавил:

      – Мы с миссис Бакли тогда поженились, она ждала первого ребенка. Мы забрали Маргарет и воспитывали ее, словно собственное дитя.

      Сабуров словно невзначай поинтересовался:

      – Получается, что мисс Перегрин незаконнорожденная? Ваш отец не оформил развод с вашей матерью?

      Жена священника дернулась.

      – Это не христианское слово, мистер Гренвилл. Моя святая матушка никогда бы на такое не согласилась. Однако Маргарет официальная дочь нашего отца. Мистер Перегрин подписал все нужные документы.

      Максим Михайлович еще более небрежно покрутил носком в нужной мере потрепанного ботинка.

      – Кому принадлежат права на картины вашего отца, миссис Бакли?

      На ее впалых щеках вспыхнули алые пятна.

      – Мистер Гренвилл, – преподобный подался вперед. – Если вы обвиняете нас в том, что…

      Сабуров довольно невежливо